Обрученный с удачей

Второй — испанский работорговец, идущий на рынки Мексики. Сама мысль о плавании на таком корабле внушала ему отвращение, тем более, что исходящее от него зловоние ощущалось даже не берегу. Именно на таком корабле когда-то привезли из Африки прапрабабку до Барбозы ставшую любимицей сеньора и матерью его детей. Бедный Алвару до Барбоза и подумать не мог, что времена изменятся и толики африканской крови, текущей в жилах, хватит, чтобы сломать жизнь его потомку и обесценить все заслуги предков и три полученные в боях с англичанами и пиратами раны, обеспечив Хекторо и позорное увольнение с флота, и разрыв помолвки с лучшей девушкой Рио-де-Жанейро...

Взгляд его остановился на третьем — бриге... Лейтенант отчётливо видел на транце корабля его название — «Обручённый с удачей». Вдоль борта — крышки орудийных портов, но корабль не демонстрирует своё вооружение, легко покачиваясь на волнах. Барбоза понятия не имел, откуда он пришёл и куда направляется. Хотя догадывался.

И это тоже был выход — не для благородного идальго, конечно, но вот для него, пожалуй, подойдёт. Гораздо хуже будет, если он вернётся в Бразилию. О его позоре будут шуметь во всех тавернах и портах, во всех гарнизонах и частях, в гостиных богатых домов и поместий. Он станет изгоем, на которого будут указывать пальцем... Так почему бы дону Барбозе не исчезнуть?

Повернувшись, он направился к ближайшему трактиру. Поблизости выясняли отношение два пьяных боцмана.

— Ну что? — хрипел один, англичанин. — Мариэтта не согласилась с тобой спать, а со мной согласилась? Видать, у тебя здоровье не в порядке, раз ты ей не понравился!

— В порядке! — рычал второй, француз судя по выговору. — Настолько в порядке, что при следующей встрече я готов отрубить твои жёлуди и твою гнилую морковку!

— Когда придёшь, прихвати шпагу, — крикнул в ответ противник. — Я разрублю тебя ею, как ягнёночка, чтобы дьявол мог поджарить.

Моряки захохотали вперемежку с бранью и божбой, сопроводив друг друга на прощание непристойными жестами.

...Зайдя внутрь, португалец уселся за столик и заказал бутылку дорогого кларета и жареную рыбу. На него почти не обращали внимания. Ну пришёл и пришёл, ну пьёт человек — а что ещё делать в кабаке?

Наконец, решившись, он подозвал одну из подавальщиц.

— Где сидят моряки с «Обручённого с удачей»? — спросил он, бросив на грязный стол серебряный риал.

Девчонка схватила щедрую плату и быстро спрятала её за лифом простого платья. Потом кивком показала на стол в углу комнаты, за которым сидели трое.

— Отнеси им той ослиной мочи, что вы здесь подаёте вместо вина, и скажи, я за него заплатил...

Выходя из кабака полчаса спустя, Барбоза уже знал, куда направляется «Обручённый с удачей», чем занимается, а также как зовут капитана и каков его нрав. Спустившись к воде, он нанял шлюпку и приказал везти себя на бриг.

Вахтенный на борту «Обручённого» заметил его, лишь когда шлюпка оказалась у борта. Барбоза окликнул матросов на палубе и попросил разрешения встретиться с капитаном.

Плотный краснолицый матрос встретил его и провёл на корму в каюту Джона Серебряного. Тот, казалось, не особенно удивился гостю.

— Вы Жан Аргентье? — осведомился гость.

— Ну, можно и так, — пробурчал Джон. Однако же указал жестом Хекторо на табурет и предложил оловянную кружку с вином. — А вы, мистер кто будете?

— Хекторо Жуан де ля Мария эль Камбио до Барбоза, дон Коареш, бывший лейтенант флота государя Педро II — короля Португалии Бразилии и Анголы. Артиллерист, два года отучился в университете в Коимбре, ещё учился у иезуитов. Участвовал в четырёх боях с корсарами — включая мавританских, пустил ко дну одного голландского приватира... — ровным голосом отрекомендовался гость.

Ни единый мускул не дрогнул в лице у капитана «Обручённого с удачей».

— Любопытно, приятель, — только и изрёк он и потёр отросшую щетину. — Но что за дело ко мне может быть у португальского идальго да ещё офицера флота — хоть даже и бывшего?

— Я... хочу разделить вашу судьбу. Хочу... стать вашим человеком, — с трудом подбирая слова, сообщил Хекторо.

— А ты знаешь, что мой корабль не совсем, так сказать, обычный? — сдвинув брови, уже другим тоном осведомился Джон.

— Можно догадаться... — пожал до Барбоза плечами.

Джон искренне улыбнулся в рыжие усы. Помолчал. Налил себе и гостю ещё вина, выпил, ещё помолчал.

— Даже не знаю, идальго, что тебе сказать? — наконец вымолвил он. — Само собой, лихие парни, умеющие обращаться с пушками и знающие, с какой стороны держаться за клинок, всегда в нашем деле нужны! Только — тут вот какие дела...

Я ведь, заметь себе, даже и не спрашиваю, с чего это ты вдруг вздумал предать своего короля. Мне это, может, и интересно, да не нужно, а ты, надо полагать, знаешь, что делаешь...

Но что хочу сказать: у нас не военный корабль и всех э тих штучек с профосами и битьём матросов тростью не водится — у нас свои устав и порядки.