Обрученный с удачей

Кто-то подошёл и встал рядом. Питер обернулся.

— Капитан Джон?

— Угу — он самый. Не спится?

— Да я... вот вышел прочистить голову, — пробормотал Блейк.

— Не болтайся здесь слишком долго, — предупредил его Серебряный. — И вообще — не расслабляйся. Мало ли... Сколько случаев, когда отличные парни сворачивали себе шеи именно когда расслабились после того, как выскочили из пасти смерти...

— Кстати, ты хоть оценил задумку, штурман? — сообщил Джон минуту спустя. — Этот тип заказал нормальный флейт, на который ставил, когда надо, фальшивые надстройки из реек и крашеной парусины, чтобы корабль был похож на старое судно. А паруса, с ума сойти, из чёрного шёлка сделал. Поэтому и ходил быстрее всех — они легче, поэтому и поставить их можно больше... Вроде и хитрость невелика — а поди ж ты! Так любят турки делать да варварийские корсары. Только это не для настоящего боя: пара залпов по мачтам, и всё сгорает к чёрту! Даже — вот хитрец — чёрного шёлка много не покупал, а брал какой придётся и красил уже у себя.

Питер промычал в ответ что-то утвердительное. И в самом деле — ничего, кроме хитрости и холодного жестокого коварства, намного более беспощадного, чем злобная ярость Олоннэ или Моргана — не было у капитана Альфредо. Или всё же было?

Блейк замер, вспомнив, как корабль д’Аяллы двигался к берегу при полном штиле, серебрясь под мёртвым светом низкой луны и сияя боевыми фонарями. Шёл даже когда ветер стих, и паруса цвета воронёной стали обвисли...

— Скажи, капитан, — вдруг сипло пробормотал он, — ты помнишь, ну когда эта посудина шла к берегу? Был же полный штиль! Или всё же был ветер? Неужели... ему в самом деле помогали какие-то силы Тьмы?

— Знаешь, дружище, мне было как-то не до того, — пожал плечами Джон. — Только этот д’Аялла оказался самым обычным человеком. Одна ловкая смелая девочка и одна хорошо наточенная железяка, и он стал всего лишь полутора сотнями фунтов мяса и костей, которые даже на похлёбку не годятся, — Джон усмехнулся. — И что я хочу тебе сказать, дружище... Беатрис, я знаю, нравится тебе. Но поверь старому головорезу: этой кобылке нужен не такой, как ты, а тот кто её обуздает...

— Как ты догадался? — только и сумел спросить Питер.

— Ну, дрянным бы я был капитаном, если бы не видел, что творится в душе у моего штурмана, — пожал плечами Джон. — Хотя... если ты всё же решишь попробовать, скажу одно: ты не должен её бояться. Тебе пора наконец преодолеть свои страхи, Пит! Как говорится — делаешь — не бойся, боишься — не делай!

Блейк неохотно кивнул. Похоже Джон знал и понимал его гораздо лучше, чем он сам!

— Ты помнишь свой первый абордаж?!

Питер невольно усмехнулся:

— Ещё бы!

— Ты ведь боялся... Только дурак ничего не боится. Но ты сумел превозмочь свой страх. Так что же тебе мешает повторить это сейчас? Судьба помогает смелым... Постой, я сейчас. — Отлучившись на минутку, он вернулся с бутылкой рома и парой оловянных кубков. — Предлагаю выпить, как творил старина Линт, «за ветер добычи за ветер удачи — чтоб было всем нам веселей и богаче!».

Они чокнулись, выпили до дна и выбросили оба кубка за борт. Облокотившись о фальшборт, они стояли рядом, весёлые и хмельные, и в тот миг Питер поверил, что нет на свете таких преград, которых он не смог бы преодолеть. Стоит только очень захотеть...

Он даже не заметил, как ушёл Джон.

В сущности, у него не осталось больше долгов, а клинок, разрубивший шею Альфредо, разрубил и последнюю связь с прошлым. Вот разве что эта брошь... Он с неприязнью покосился на висевшее на шее украшение. Что с ней-то делать? Продать? Или лучше выбросить проклятые рубины в море?

Питер уже протянул руку над фальшбортом...

— Не делай этого, Педро, — сказал кто-то за его спиной. Обернувшись он увидел Барбозу, с надеждой взирающего на камни. — Лучше отдай мне. В обмен на любую долю добычи. Или на мою шпагу — я знаю, она тебе нравится...

— Зачем? — удивился штурман.

— Ну... Они прекрасны, а красоту надо беречь!

Подумав, Питер согласился, хотя и не без колебаний.

Питеру даже показалось, что на рубашке Барбозы эти рубины приобрели какой-то новый оттенок, сродни не крови, а тлеющим углям.

Канонир тоже ушёл, а Пипер остался на палубе, думая о своём.

Впереди их ждали недели плавания до Балтимора или Нью-Йорка. По дороге предстояло уклониться от королевских сторожевых люггеров, и заменить паруса на «Летучем Голландце» — «Нетопыре». Название, данное Альфредо в честь корабля предка, менять пока не стали — дурная примета.

Там будет произведён полный расчёт и объявлено на сходке о роспуске команды. Как прикинули моряки, на каждого придётся почти по три тысячи фунтов золотом и драгоценными камнями. Получив деньги, все наверняка разбегутся кто куда, как крысы с тонущего корабля.