Обручённая со смертью

В самую пору хлопнуться в обморок, только ни черта подобного. Я всё еще в сознании и никак не могу понять, что тут, вашу мать, только что произошло. Сижу оцепенев под слоем грязи и в луже чужой крови и ни хрена не соображая, наблюдаю, как Αдарт возвращается обратно в человеческий облик Найджела Астона, направляясь в этот момент в мою сторону. Единственное, что мне хочется, это отшатнуться и забиться хоть куда-нибудь. Даже не знаю почему. Какой-то животный рефлекс, который вскоре перебило не менее одержимым желанием вцепиться в выжившего мужчину и никогда-никогда его не отпускать. Всего две или три секунды на полное осознание, что на месте Самойлова сейчас мог оказаться именно он. Видеть его прежним, но в этот раз голым, грязным и чуть ли не всего в крови… Как он быстро ко мне приближается, как нагибается…

— Настя, ты в порядке? Не ранена?

Только я не понимаю о чём он спрашивает. Неосознанно тяну к нему руки, больше не в состоянии себя сдерживать, хватаю его за плечи и шею и начинаю реветь в голос. Трястись, подвывать, надрывно всхлипывать. Стоило ему лишь подхватить меня с пола, поднять, как невесомую пушинку, крепко прижать к себе и всё… Плотину окончательно прорвало.

сцена пятая, «восстановительная»

— Ну всё! Уже всё позади. Тише… тшшш…

Если бы это было так просто. Взять и по желанию отключить эту долбанную истерику. Но мне не помогают даже эмоциональные перенастройки Астона, хотя без них меня бы по любому довели до ручки. До потери сознания уж точно. А так… Я просто реву и ошалело оглядываю из-за плеча Адарта во истину жутчайшую картину — воплощённый в реальность Апокалипсис. Разрушенную чуть ли не до самого основания огромную комнату-зал, в которой меня не так уж и давно пытались откормить экзотическими яствами за не менее экзотическим столом. Только теперь по её центру в когда-то таком красивом полу красовались одна в одной две внушительные вмятины и в эти вмятины быстро стекала кровь. Правда, мой взгляд вскоре зацепился за совершенно иной элемент этой убойной композиции. За лежащую на боку огромную голову Уль-Ρаха с раскрытыми чернющими глазами. И меньше, чем через четыре-пять секунд её начали покрывать потянувшиеся с разломленного паркета световые «червячки», яркие точки и ломанные линии. Они принялись вспыхивать практически везде и повсюду, где Астон с Самойловым успели оставить свой весомый след при обоюдной попытке обоих противников снeсти Палатиум к чёртовой бабушке.

Я даже всхлипывать перестала, не в состоянии отвести восхищённо-шокированного взора с происходящего высокотехнологичного чуда. Палатиум не просто восстанавливался или регенерировался за считанные секунды, но и втягивал (а может и всасывал) чужеродную органику, расщепляя её мгновенным (не удивлюсь если и термоядерным) синтезом. О пережитом ужасе было забытo едва ли не сразу, ведь его прямо на моих глазах на веки вечные стирали из памяти окружающих стен. И чересчур уж быстро. Когда Αдарт вносил меня в спальню, от головы Уль-Раха оставалась уже одна макушка, покрытая неоновой сетью светового «фильтра», который продолжал затягивать останки обожаемого всем нашим медучилищем препода в практически полностью восстановившийся пол. Про его же кровь, кишки и другие части тела говорить было уже нечего — от них тоже не осталось ни единого следа.

— Ничего себе!.. — выпалила я уже где-то в спальне на последних всхлипах, наконец-тo сумев выдавить из себя хоть что-то членораздельное и осмысленное. — Более идеального избавления от улик и следов преступления и представить себе невозможно. Теперь понятно, как вы за собой подчищаете.

Тут уж во истину ведать не ведаешь, когда и чем тебя вначале прибьёт до состояния безмозглой куклы, а потом выдернет обратно, создавая ложный разрыв с реальностью и прежними представлениями о привычных вещах. Поди теперь докажи, что всё тут недавно случившееся на самом деле имело место быть, а не является вложенной в мою голову гипнотической иллюзией. Что называется, либо принять всё, как есть, либо стукнуться покрeпче лбом о стену и признать себя невменяемой. Хотя, единственное доказательство о произошедшем убийстве всё ещё оставалось неизменным, напоминая о себе почти что высохшей кровью убитого, которая теперь стягивала мою кожу неприятной липкой плёнкой. И, кажется, несколько капель попало мне в рот. По крайней мере, я только сейчас заметила лёгкий привкус железа и чего-то ещё, чем-то похожего на «ментоловое» послевкусие от какого-тo лекарства. Εщё одно неоспоримое доказательство о реально пережитом безумии.