Обручённая со смертью

Зато уже пребывала на грани, либо хлопнуться в обморок, либо… не знаю даже, что еще могло со мной случиться с подобным самочувствием. Я должна была впасть в кому или получить разрыв сердца? Не удивлюсь, если некоторые жертвы моего гиперсексуального похитителя доходили до ручки в прямом смысле данного слова. Разве что на тот момент мне откровенно было на всё это наплевать. Если от этого и можно было умереть, что ж, это могло превратиться в самую прекрасную агонию в моей не столь уж и долгой жизни. Хотя, чего это я?

Я не только была живее всех живых, но и не слишком-то походила на подыхающую жертву сексуального насилия, не особо ощущая резкую пoтерю физических (или энергетических) сил, которые вроде как должны были из меня высасывать в течении всего процесса. Либо я чего-то недопоняла. Правда, когда Астон вдруг неожиданно закончил изводить мою киску оральными ласками мегазапредельногo и явно нечеловеческого уровня, поднявшись надо мной и вновь нависнув над моим лицом своим божественно чеканным ликом, меня уже реально можно было выносить отсюда на носилках. Мои руки-ноги тряслись, горло болело и давным-давно охрипло, а всё тело буквально налилось свинцовой тяжестью. По крайней мере, оторвать голову от кровати я бы в те секунды попросту не смогла. Но этого от меня никто и не ждал. Скорее, пытались определить по выражению моего страдальческого вида и расширенным зрачкам степень моего помешательства.

Надо отметить, что всё это время Найджел находился в так и не снятых им с себя рубашке и брюках. Не то, чтобы меня это как-то протрезвилo, скорее еще больше почему-то завело, ускорив ток крови в моих жилах и доведя моё сердце до сумасшедшей аритмии, от чего в самую пору наконец-то хлопнуться уже в обморок. Но я не хлопнулась, даже когда он подхватил мою руку и протянул её к низу своего и моего живота. И даже когда «заставил» обхватить трясущимися пальцами основание своего эрегированного фаллоса и повести сжатой на его стволе ладонью по подвижной будто бархатной коже к горячей и гладкой головке пугающе длинного члена. Конечно, наощупь там было не полметра и даже на английский фут* не тянуло, но учитывая моё состояние и полное отсутствие какого-либо опыта в данных вещах, показался мне он тогда просто огромным. Во всяком случае, добралась я от мошонки до головки далеко не за пару сантиметров.

— Хочешь ощутить его на своём языке у себя во рту, и как он будет тебя там трахать с полным погружением? — кажется, я не расслышала в его пробирающем до матки голосе вопрошающих ноток. Я вообще мало что расслышала и поняла, но моему подсознанию, видимо, хватило сказанного им с лихвой, чтобы пустить по телу обжигающую отдачу подкожногo жара, а у моей киски вызвать остервенелую пульсацию изнемогающей истомы. Да и захватывающие ощущения в моём дрожащем кулачке добавляли не меньший эффект сексуального воздействия, что уже говорить об Астоне, практически произносившего свои слова-заклятия прямо мне в губы. И не только произносившего, но и не прекращающего своих физических манипуляций с моим телом. Пока я пугливо изучала через тактильные касания размеры его репродуктивного органа, его пальцы и не думали останавливаться, скользя по моим очень влажным и горячим складкам воспалённой вульвы и постоянно возвращаясь к клитору, то болезненным давлением, то более щадящей лаской сладчайшего экстаза. Правда, к тому времени я уже перестала определять, когда мне было больно, а когда до невозможности хорошо. Мой мозг воспринимал и то, и другое одинаково возбуждающими актами, как одно целое и неделимое, по крайней мере на тот момент уж точно.

Поэтому я и не соображала до конца, что же со мной вытворяли и сколько ещё собирались мучить. Хотя и успела определить замену пальцев Астона на его член, который он высвободил из захвата моего кулачка и прижал гладкой гoловкой к клитору, чтобы довести меня последующим откровенно интимным трением, имитирующим поверхностное совокупление, до очередного сдвига по фазе.

Не помню, ответила ли я ему тогда и сказал ли он мне что-то еще ко всему прочему. Грубо говоря, закончилось всё очередным поцелуем в губы, моим подскочившим до смертельно-опасной отметки сердцебиением и плавящим жаром нарастающего апогея. Пока язык Найджела трахал мне рот, а его член изводил мою киску внешним скольжением, я наконец-то сумела (или хотя бы попыталась) сделать хоть что-то со своей стороны. Вцепилась в спину своего растлителя трясущимися руками и прижалась плотнее бёдрами и животом к его чреслам — максимум, на что мне хватило оставшихся сил. И то ненадолго. Я начала слепнуть и дуреть от первых вспышек мощного оргазма где-то секунды через три-четыре. Α потом выгнулась и несдержанно закричала, увернувшись от губ мужчины, но отпрянуть от него до конца так и не сумев. Попробуй, вывернись из таких захватов и из-под такого прессующего чуть ли не до треска в костях тела.