Обрыв

Пытаюсь отстраниться, беру за плечи и хочу отодвинуть, но поднимаю глаза и встречаю глаза Веры. Она стоит в дальнем углу, вытирая руки салфеткой, смотрит на нас, но как-то странно ведет головой, отводя взгляд в сторону. Снова надевает на себя маску безразличия, идет к дивану, но на полпути останавливается, глядя на него, разворачивается и идет к окну.

Снежана понимает, что мы в кабинете не одни, следит за моим взглядом, видит Веру, секундное замешательство, но тут же вскидывает белокурые кудри с плеча за спину, прищуривает глаза, что-то сопоставляя в голове.

— Так вот на кого ты меня променял, да, Егор? Что это за безликое создание делало в твоей уборной? Кто она? Твоя очередная подстилка? Где ты ее подцепил? Официантка в забегаловке или твоя новая маникюрша?

— Снежана, остановись, — не узнаю свой голос, меня прошибает холодом при каждом оскорбительном слове, сказанном в сторону Веры, моей Веры!

— А то что? Что ты мне сделаешь?

Перед глазами темные круги, сжимаю кулаки до хруста суставов. Хватаю Снежану за шею одной рукой, притягиваю к себе, мне ничего не стоит свернуть ей голову словно курице. В голове полный шум, чувствую, что уже не холод пронзает меня, а жар.

— Еще хоть одно слово, я тебе сломаю шею одним движением, — хриплю прямо в ухо, чтобы слышала только она.

В глазах Снежаны дикий страх, она жадно глотает воздух, не может произнести ни слова.

— Ты меня поняла?

Кивает головой, царапает мои руки, пытаясь убрать их с хрупкой шеи.

— Да, да, отпусти…Егор…больно, — по щекам текут слезы, оставляя дорожки от размытой туши, а мне становится мерзко и гадко от самого себя.

Быстро разжимаю ладонь, с меня словно сходит морок. Отшатываюсь.

— Просто уйди.

Снежана срывается с места, быстро бежит к двери, зажимая рот рукой пытаясь унять слёзы и истерику. Дверь с силой хлопает. Я вздрагиваю как от удара. Что это вообще сейчас такое было? Я поднял руку на женщину только потому, что она говорила плохое о Вере. Только потому, что она посмела оскорбить ее, отозваться нелестно, задеть и обидеть.

Я становлюсь гребаным, одержимым шизофреником, не умеющим контролировать свои эмоции. Что будет, если кто-то еще посмеет при мне обидеть эту женщину? На что я способен еще? Покалечить, убить?

Ищу Веру, она все так же стоит у окна, смотрит на меня, поджав губы. Но во взгляде, что скользит по мне, нет страха или осуждения. Там нет совершенно ничего. Ни одной эмоции. Снова отворачивается к окну, за ним уже сгущаются сумерки, к зиме в наших краях темнеет рано. Ветер на этой высоте кружит снежинки вихрем, а мне почему-то хочется сдохнуть от того, что она все это видела. Мою агрессию и несдержанность, тем более по отношению к женщине. Совершенно не хочу, чтобы она думала обо мне плохо, внутри как-то все леденеет от того, что она смогла уже надумать.

— Вера, то, что произошло… так не должно было быть, — пытаюсь подобрать слова, даже оправдаться и не выглядеть в ее глазах скотиной.

— Не надо ничего говорить. Я не хочу ничего слышать и знать. Это ваши отношения, и я здесь совершенно ни причем. Это твоя девушка, мне Глеб сказал, я видела ее тогда, когда она приехала, мы были на крыльце.

— Но она уже не моя девушка, с того утра, когда я тебя поцеловал на кухне.

— Меня это тоже не волнует. Вчера твоя, сегодня не твоя, это не мое дело, — она даже не поворачивается ко мне, так и смотрит в окно, опять себя накручивая.

Быстро сокращаю межу нами расстояние, беру за плечи, разворачиваю, прижимаю к себе. Крепко, как только можно.

— Только не думай сейчас ни о чем. Просто не думай. Я вижу, как в твоей голове путаются мысли, хоть ты и не подаешь вида. Я сам не могу понять, что происходит со мной, с нами. Я словно падаю с обрыва, не замечаю ничего и никого вокруг. Кроме тебя.

Глажу ее по волосам, крепко сжимая плечи, в кабинете окончательно становится темно, свет так и не был включен. За окном кружит снег. Сердце бьётся ровнее. Странно, но эта девушка умеет его приручать, то запуская в бешеном ритме, то усмиряя. Такая слабая и такая сильная, его девочка. Только его.

Глава 23

Я не могу не думать. Мысли путаются, я противоречу сама себе, отталкиваю и тут же теряю волю, стараюсь хлебнуть как можно больше этой близости, впитать эмоции, которых у меня никогда не было. Живу в некой иллюзии, на время, забывая, кто я, чья жена. Что я в принципе не имею право на отношения, право строить планы, иллюзии, вообще мало на что имею право.

Почему я до сих пор не ушла? Я ведь понимаю, что скоро на стол ляжет досье на Анатолия Бессонова и его жену Веронику, с фото будет смотреть девушка, похожая на меня, с той лишь разницей, что на снимках брюнетка с длинными волосами, а по факту почти блондинка и стрижка до плеч.

Это изменит многое. Мой статус, положение, отношение. В который раз возникает мысль рассказать все Егору, всю мою такую пропащую и невзрачную жизнь. Но, черт возьми, мне не страшно, мне стыдно!