Обрыв

Как говорить такое успешному, уверенному мужчине? Как можно сказать, что ты была нежданным и нелюбимым ребенком, сиротой при живой матери, предоставленной самой себе? А потом благодаря безволию и слабохарактерности стала любимой куклой нелюбимого мужчины. Да лучше провалиться или просто сбежать, как я это обычно делаю.

В кабинете темно и тихо. Сердце Егора стучит ровно, отдаваясь мне в грудь.

— Вер, поедем, поедим, я голодный сил нет, — голос тихий, такой родной.

— Конечно, поедем, — я снова соглашаюсь, пойду за ним, мыслей нет сопротивляться.

Пустая приемная, длинные, такие же пустые коридоры и светлый лифт, что слепит глаза.

— Поедем в прекрасное место, вот увидишь, тебе там понравится, — тянет за руку, на ходу кутая в свой широкий шарф, обдавая слегка уловимым ароматом ванили и коньяка.

— Мы разве одни, без охраны?

— К черту охрану, от нее никакой пользы.

— Но, как, же Глеб, его надо предупредить, — сама не знаю, что меня тревожит.

— Ты еще позови его с нами. Прольется кровь прямо там.

Едем по снежному городу, Егор уверенно смотрит вперед, четкий профиль, слегка полные губы, еще со ссадиной, двухдневная щетина, ему очень идет. Сильные руки сжимают руль, зависаю, глядя на них, вспоминаю, как они так же уверенно сжимали мою талию, а пальцы ласкали в самых откровенных местах, даря безумное блаженство.

— Вера, прекрати.

— Что именно? — говорю тихо, сама так и не могу оторвать взгляд.

— Так смотреть. Я чувствую твой взгляд, у меня встает. Мы не доедем до ресторана. Ты хочешь секс в машине в первой подворотне под яркими фонарями?

Только сейчас, произнеся все это, он поворачивает голову в мою сторону. В глазах пляшут черти, руки еще сильнее сжимают руль, кожа на нем хрустит.

— Извини, — отворачиваюсь к своему окну, прячу улыбку в шарф, даже краснею, представляя, что может произойти, во всех красках и подробностях.

— Так-то лучше, но мне безумно нравится, как ты смотришь, — берет мою руку, так неожиданно и вполне естественно, подносит к губам и целует пальцы.

Замираю, сердце пропускает удар. Слежу за его движениями, целует, кладет себе на бедро, накрывая своей горячей ладонью. Едем в тишине, иногда шуршат дворники, расчищая лобовое стекло от налипшего снега. Егор просил меня не думать, я не буду, не сейчас, когда так хорошо.

Ресторан на самом деле большой, просторный, все в современном стиле, два этажа стекла, зеркал, натурального камня, словно воздушных лестниц и огромных окон с видом на набережную в вечерних огнях.

Егор снова тянет меня за руку к столику на втором этаже. Некоторые гости с ним здороваются, кому-то он отвечает, на кого-то не обращает внимания. Скидывает пальто, снимает с меня. Подзывает официанта, заказывает видимо все подряд, даже не глядя в предложенное меню, не спрашивая, что хочу я.

— Мне надо отойти, где тут дамская комната?

Официант указывает направление, поднимаюсь, иду вдоль стены, справа перила второго этажа и несколько столиков, слева зеркальная стена с встроенными светильниками. Ресторанный зал гудит голосами и легкой живой музыкой. И тут я понимаю, что мне начинает закладывать уши, сердце нарушает ритм, сбавляю шаг, смотрю вперед, пытаюсь понять, что стало причиной моего состояния.

Хаотично шарю по залу, цепляюсь за фигуру, что идет прямо мне навстречу. Мужчина, темный костюм, черная рубаха, зачесанные назад светлые волосы, одна рука в карманах брюк, другая держит телефон, он с кем-то разговаривает. Губы плотно сжаты, скулы заострены, он наверняка чем-то недоволен.

Я забываю, как дышать, ладони потеют, замираю на месте. Вокруг снуют официанты с огромными подносами, звеня посудой. Я не могу оторвать взгляд от мужчины, он стал еще шире в плечах, мощный с походкой хищника. Это уже не гиена, а акула, безжалостная, опасная, кровожадная. Это мой муж — Толя Бес, это он шел уверенной походкой дикого хищника мне навстречу.

Понимаю, что надо уходить с дороги, но смотрю на причину своего страха, пронзающего, животного, парализующего. Кто-то толкает меня в плечо, просит отойти с дороги. Очнулась, словно от гипноза, вижу, как официанты открывают двери, видимо на кухню, срываюсь туда, несусь по коридорам, гонимая страхом. Замираю за каким-то поворотом многочисленных коридоров, прислоняюсь к стене, пытаюсь унять дыхание и сердце. Руки холодные, меня потряхивает, хватаюсь за горло.

Не знаю, сколько так стою, совершенно выпала из времени. Кто-то касается моего плеча, вздрагиваю, отшатываюсь, пытаюсь убрать руки, которые меня трогают. Нахожусь в состоянии, близком к истерике. Я думала, это прошло, что такие приступы остались далеко в прошлом, но нет, снова накрыло до боли в сердце и нехватки воздуха.

— Вера, посмотри на меня! Что опять случилось? — узнаю голос Егора.

Он прижимает меня к себе, перестаю сопротивляться, утыкаюсь лицом в его грудь. Я не плачу, но слезы сами текут по щекам, пропитывая рубашку. Меня так резко отпускает истерика, нет сил сопротивляться слезам. Они текут и текут, Егор гладит меня по голове.