Обрыв желаний

Но вместе с тем он показывал и в направлении реки, перед которой тот же Столяров мог свернуть влево. И вряд ли ему нужен был белый камень. Он сейчас находился в положении, когда все равно куда, лишь бы подальше от людных мест, лишь бы в тень, желательно в буквальном смысле. Солнце клонилось к закату, но жарило не слабей, чем в полдень. А русло реки обещало и тень и прохладу. И Столярову обещало, и всем, кто мог за ним последовать.

— Давно? — спросил Чистяков.

— Да нет, не очень.

— Может, догоним? — спросил Шелестов.

Ролан кивнул и повернулся к нему спиной.

Было бы неплохо выяснить приметы мужчины, о котором говорила девушка, но Ролан подумал об этом уже у реки. Солнце уже не напекало голову, и мысли стали остывать.

Они шли вверх по реке, до моста оставалось совсем немного, когда Шелестов заметил тропинку, резко уходящую вверх в сторону белого камня.

— Здесь что, горные козлы водятся? — спросил он, останавливаясь.

Ролан с любопытством глянул на него. Козлы водятся везде, вопрос, какие из них горные.

— По такому подъему только козлом скакать, — глядя вверх, пояснил Шелестов.

Чтобы двумя ногами встать на тропинку, нужно было преодолеть крутой, практически отвесный подъем высотой не меньше метра. Ролану вовсе не хотелось нарываться на сравнение с горным козлом, к тому же он все еще не избавился от пива, но Шелестов уже пришел в движение. Ловко схватившись рукой за ветку яблони-дички, он запрыгнул на камень, выступающий из скалы, и рванул дальше — резко вверх, через кусты и прочую колючую растительность.

Ролан просто не мог ударить в грязь лицом перед своим соперником, он принял вызов и полез в гору, на ходу настраиваясь на серьезное испытание.

Шелестов уверенно держал темп, не сбавлял его, как ожидал этого Ролан, а наращивал, заставляя его рвать жилы, чтобы не отстать и не свалиться с откоса. Ролан уже выбился из сил, а подъем все не заканчивался. Он уже просто не мог идти, когда Шелестов наконец остановился, глядя куда-то перед собой.

От усталости у Ролана перед глазами расплывались круги, в голове стучали молоточки. Даже о Полине думать не хотелось. И пиве, которое осталось где-то далеко внизу.

Ролан, конечно, должен спасти Полину, постарается сделать это, но сначала надо бы отдохнуть. Пока есть время. Вряд ли Шелестов остановился надолго. Подъем если даже и закончился, то до утеса еще идти и идти.

— Ничего себе дорожка, бодрит… — наслаждаясь своим физическим превосходством, весело проговорил Шелестов.

— И куда нас занесло? — спросил Ролан, старательно выговаривая слова.

Как будто и не задыхался, не страдал от нехватки в крови кислорода.

— Не знаю, куда занесло. Но к оврагу, думаю, вынесет.

Шелестов не ошибся. Подъем закончился, начался спуск, сначала пологий, затем резкий, но не долгий. Они оказались в овраге, который переходил в тоннель, пробуренный в скальной породе водой и временем.

— Это та самая пещера, в которой мы уже были, — не очень уверенно сказал Шелестов.

Ролан кивнул, соглашаясь с ним. Скальная перемычка разделяла надвое тот самый овраг, где они уже сегодня бывали. А тоннель мог вывести их в пролом, где Столяров оставил свои часы. Мог вывести, если взять лопату и разгрести завалы из каменной крошки, но это не реально.

— Заглянем? — спросил Шелестов.

— Можно.

Нужно было наклонить голову, чтобы пройти в пещеру. И отвести рукой свисающие сверху корни кустов, такие же черные и длинные как гадюки. Под ногами мягкий настил из твердой, но мелкой крошки, стены рыхлые, на вид ненадежные, как бы обвал не случился.

Впрочем, далеко идти не пришлось: метрах в двух-трех от входа, там, куда еще проникал дневной свет, обхватив голову, лежала на земле женщина в джинсовой куртке. И с мужской фигурой. На мысль о ее принадлежности к женскому полу наводили только длинные светло-русые волосы, которые она, казалось, пыталась, но не могла скрыть руками.

Женщина никак не реагировала на приближение к ней людей, не пыталась подняться, даже не шевелилась. Крупная тетка, шея сильная, плечи широкие, спина крепкая…

Ролан осторожно приблизился к женщине, тронул за плечо.

— Эй!

Она не подавала признаков жизни. Ролан с силой потянул ее на себя, перевернул на спину окоченевшее, как показалось ему, тело. И скривил губы в едкой усмешке. Никакая это не женщина, а Столяров собственной и уже мертвой персоной.

— Ничего себе!

Шелестов тоже узнал Столярова и на всякий случай подался назад, слышно было, как зашуршала крошка под его ногами.

— Он свое уже отбоялся, — мрачно усмехнулся Ролан. — И ты не бойся.

Видимых повреждений на теле он не замечал, не было даже засохшей пены вокруг рта. Хотя на лице застыла страдальческая гримаса, видно, перед смертью Столяров испытывал приступ боли. Но умер с закрытыми глазами. Обхватив руками свой парик.

Но болели у него не волосы, а голова, или что-то сосудистое, или травма черепа. Возможно, под париком скрывалась рана, не совместимая с жизнью, но Ролан не мог сейчас обследовать ее. Для этого существует судмедэксперт в составе следственно-оперативной группы.

— Неужели того?