Обрывки из реальностей. ПоТегуРим

Но всё по порядку! Сначала вода и вино. Вода – из колодца, вино, конечно же, – собственного изготовления. Подаётся оно в небольших стаканчиках в три маленьких глотка – на местном наречии они называются «готто», а вообще-то – «отто», что переводится как «восемь» – восемь таких стаканов помещается в кувшине. Затем подаются (как говорят здесь) паджоли и сальса. Это самое главное яство в такой трапезе. Даже если ошибиться и зайти не в остерию, но в любой из домов в горах – знайте: это блюдо положено путешественнику, оно даёт силы преодолеть перевал. Варёные бобы с соусом из мелко-мелко рубленного мяса с базиликом и ещё чем-то, о чём я уже успела позабыть. Очень вкусно! Но это тяжёлая пища, так что с ней поосторожнее. Двух столовых ложек достаточно, чтобы сразу из-за стола отправится спать или продолжить трудное восхождение. А дальше – куриный бульон: его варят обычно на мясе несушек и в нём нежнейшие домашние тальолини. Такого консоме я не потребляла даже в лучших французских ресторанах. Что-то запредельное. Хотя хозяйка не добавляет в тарелки никакой зелени или овощей. Впрочем, наверняка есть какие-то секреты. Ну а потом и мясо с огня поспело. А потом и всенепременная домашняя жаренная курица (здесь считается, что резать надо молодого петушка) и домашние же свиные рёбрышки. И салат – тончайше нарезанная капуста и целый ворох неведомых мне трав…

Хозяева вырастили большую семью. Сейчас у них 25 внуков. Привычка жить для кого-то, жить заботами ближнего здесь сохраняется до глубокой старости. Так старички открыли свой дом для всякого путника, кто готов попробовать их стряпню. Ничего вкуснее на свете не ела. Я буду приезжать к ним вновь и вновь!

К вопросу о работе переводчиков

12 октября. 5:05

«В поисках связи я напал на ещё один особенный след, по которому счёл своим долгом идти, хотя и не знал, куда он ведёт и вообще ведёт ли он куда-либо. Все предшествующие месяцы каждый раз, когда я смотрел на картины, на которых Сезанн запечатлел свою гору, я обнаруживал этот след, пока он не стал для меня навязчивой идеей.

Горный массив увиден с левой стороны, где он образует тройную вершину с её пластами и складками в геологическом разрезе. Я читал о том, что другом юности Сезанна был геолог по имени Марион, который и позднее часто сопровождал художника, когда тот работал на пленэре. Когда я изучал карты горы и её описания, моё воображение по какой-то непонятной причине постоянно кружило вокруг одного и того же места: это разлом между двумя различными породами. Он находится на дороге, которая, плавно поднимаясь вверх, ведёт с запада к самому гребню и по сути дела представляет собой «точку», потому что линия гребня там разрывается, когда одна порода вклинивается в другую. В природе невооружённый глаз эту точку не различит, но на картинах художника она появляется снова и снова более или менее тёмным пятном; даже в карандашных набросках это вклинивание обозначено штрихами или хотя бы очерчено мягким контуром» (Петер Хандке. «Путь к горе Сент-Виктуар»).

Петер Корнель. Пути к раю. Комментарии к потерянной рукописи

Мне вот странно, но нет в этом ничего поэтического

26 октября. 9:30

Просто: то он не спит, то я. Почти через день под утро в эпицентре землетрясений четыре с лишним балла. Это, конечно, не семь. Но ощущается. Одну церковь по соседству закрыли. В квартире – трещина по стене и завтра комиссия по этому поводу. Постройки все старые. Тут некоторым по тысяче лет, если считать от последнего, самого разрушительного, землетрясения 857 года.

Но зато вот таких прозрачных, чистых, честных, радостных дней мы ещё не знали. Вот бы так жить всегда! Как-то по-настоящему, что ли. Не хватает только сладких ночей в придачу. Впрочем, наверное, человек не способен выдерживать полноту бытия в истинной её красе. Оттого даётся ему или одно, или другое.