Общая психопатология

При любой истинной галлюцинации испытывается потребность оценить привидевшийся объект как реальный. Эта потребность сохраняется даже тогда, когда ложное суждение о реальности оказывается скорректированным в свете общего контекста восприятия и приобретенного впоследствии знания. Но если больной, не воспользовавшись возможностью осуществить подобную корректировку, продолжает – несмотря на известные ему контраргументы и доводы рассудка, уверенно преодолев первоначальные сомнения – придерживаться своего ложного суждения о реальности, мы можем говорить о бредовой идее в собственном смысле: такая вера уже необъяснима в терминах одной только галлюцинации. В случаях бредоподобных идей, ведущих свое происхождение от галлюцинаций, мы обнаруживаем только тенденцию к ложному суждению о реальности (или всего лишь преходящую уверенность), тогда как при бредовых идеях в собственном смысле все сомнения снимаются. Здесь действуют не просто галлюцинации, а какие-то иные психические факторы, которые мы теперь попытаемся выявить.

Содержание бредовых идей, которое больной раскрывает нам в процессе собеседования, есть всегда нечто вторичное. Мы встречаемся не более чем с привычной формулировкой некоего суждения, которое просто отличается от других суждений, – возможно, потому, что имеет другое содержание. Поэтому во время исследования мы всегда сталкиваемся с необходимостью ответить на вопрос: каково первичное переживание, из которого проистекает болезнь, и что в формулировке суждения вторично и может быть понято в свете этого переживания? Всего на этот счет есть три точки зрения. Первая вообще отрицает существование какого бы то ни было первичного бредового переживания; все бредовые идеи понятны сами по себе и вторичны. Согласно второй точке зрения, недостаток критической способности, обусловленный слабостью разума, позволяет бредовой идее возникнуть из любого переживания. Наконец, третья точка зрения предполагает существование феноменологически единичного бредового переживания, рассматриваемого как собственно патологический элемент.

Первая из отмеченных точек зрения представлена Вестфалем[41]. Согласно этому исследователю, вначале осознается изменение, наступившее в собственной личности, – например человек впервые надевает униформу и чувствует себя более заметной персоной. Параноики думают, что происшедшие в них изменения, различимые только для них самих, отмечаются также и их окружением. Из бредового представления о собственной заметности проистекает другая бредовая идея – будто за тобой следят; из последнего, в свою очередь, проистекает представление, будто тебя преследуют. Конечно, такие понятные связи играют существенную роль, в особенности при параноидном развитии личности и при психозах, определяя их содержание. С этой точки зрения мы можем понять ту или иную «сверхценную идею» (überwertige Idee) и вторичные бредовые идеи в целом, но сущность бреда как такового останется необъясненной. То же можно сказать о попытках дедуцировать бред из предшествующих аффектов – например из аффекта недоверия: в этом случае внимание исследователя сосредоточивается не на четко отграниченном специфическом феномене (бредовом переживании), а на психологически понятных связях, дающих начало определенным упорно сохраняющимся ложным понятиям. Когда эти ложные понятия превращаются в бредовые идеи, возникает нечто новое, что также может быть феноменологически истолковано как переживание.