Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть третья

Говоря об аскетизме, мы не имеем в виду самоограничение. Никто не станет ограничивать себя в удовлетворении материальных потребностей. Это было бы возможно только благодаря такой организации общества, в которой люди имеют сходные возможности по удовлетворению своих потребностей, так что они взаимно ограничивают друг друга. Эволюция смыслов является результатом человеческого выбора, но при этом, замечает Вацлав Смил, она «парадоксальным образом» ограничивает этот выбор:

«Ограничение выбора является парадоксальным свойством мира, в котором доминирует то, что Жак Эллюль (1912–1994) назвал просто и всеобъемлюще la technique “совокупность методов, рационально продуманных и имеющих абсолютную эффективность (для данной стадии развития) в каждой области человеческой деятельности”. Этот мир дает нам беспрецедентные блага и почти магическую свободу, но взамен современные общества должны не просто адаптироваться к нему, но подчиняться его правилам и структурам. Каждый человек сейчас зависит от этой “техники”, но ни один не понимает ее во всей совокупности; мы просто следуем ее диктату в повседневной жизни. Последствия не ограничиваются невежественным повиновением, поскольку растущая мощь технологий освобождает все большее количество людей от участия в производственных процессах, и только малая часть рабочей силы теперь требуется (со все растущей помощью компьютеров) для проектирования и изготовления предметов, предназначенных для массового потребления. В результате сейчас в продажах продукта занято гораздо больше людей, чем в его разработке, создании и усовершенствовании» (Смил 2020, с. 407).

Обычное самовоспроизводство не является неким «идеальным» типом самовоспроизводства, который обеспечивает свободу, справедливость или эффективность. На деле это способ адаптации человечества к новому этапу социально-культурной эволюции. Оно направлено не на достижение каких-либо абстрактных идеалов, а на возрастание смыслов за счет изменения роли индивидов. В этом смысле идеализация есть продолжение и вместе с тем отрицание индустриализации. Если в ходе индустриализации система машин «овладела» людьми, то в ходе идеализации люди «овладевают» системой машин. По мере того, как население перестает расти и индивид становится «редким благом», его интеллект, или «мышленность», подчиняет себе старую «промышленность». Система машин перестает быть продуктом абстрактной науки, оторванным от человека, и становится роботом или ботом, служащим дополнением к работнику, представляющему науку на практике. Вот почему Питер Друкер писал в 1999 году, что когда рабочий превращается в мыслителя, приходится от управления переходить к направлению людей:

«Повышение эффективности работника умственного труда должно, по всей видимости, стать целью управления персоналом, как повышение производительности малоквалифицированного рабочего было целью управления персоналом на протяжении прошедшего столетия, со времен Тейлора. Для этого потребуются, помимо всего прочего, совершенно иные подходы к работникам организации и к их работе» (Друкер 2004, с. 109).

Индустриализация повышала эффективность работника физического труда, идеализация повышает эффективность работника умственного труда. В ходе промышленной революции сложность и эффективность производства могли повышаться независимо от повышения сложности и эффективности отдельных работников. В ходе идеализации творчество каждого работника становится условием для развития производства. Рост производительности в сельском хозяйстве, промышленности и сфере услуг является результатом научного менеджмента. Слабый ИИ продолжает и усиливает эту тенденцию, повышая производительность умственного труда. Но вместе с тем он ставит под сомнение чисто научные основания производства. В нематериальном производстве, в производстве идей и эмоций рост является продуктом не только науки, но и искусства. Он зависит не только от рутины, от слабого ИИ, но и от творчества предпринимателей, от их мотивации, эмоционального и рационального интеллекта. И от перспектив автоматизации творчества.

Трудная проблема субъекта и сильный ИИ

История машин начиналась с расширения возможностей человека, его физических и интеллектуальных способностей. Теперь же ставится вопрос о том, чтобы машина могла так обрабатывать информацию, чтобы она не была дополнением к интеллекту человека, а была самостоятельным субъектом, то есть сильным искусственным интеллектом, сильным ИИ. Если слабый ИИ — это расширение естественного субъекта, повышение сложности человека и общества-культуры, то сильный ИИ — это рост численности субъектов, то есть появление новых субъектов и новых их видов наряду с людьми.