Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть вторая

Если при простом самовоспроизводстве прибавочный продукт используется главным образом для потребления верхов и создания запасов «на черный день», то при расширенном самовоспроизводстве — для инвестиций в производство с целью извлечения прибыли. Капиталистическая система не была в чистом виде результатом «естественных процессов», происходивших в европейских странах. В значительной степени она была результатом целенаправленной политики европейских государств, направленной на укрепление государственных финансов в условиях конкуренции с соседями. Меркантилизм, поощрявший национальное производство, стал одним из источников капиталистической системы:

«Невозможно понять те представления, к которым приводил меркантилистов их действительный опыт, если не учесть, что на протяжении всей человеческой истории существовала хроническая тенденция к более сильной склонности к сбережению по сравнению с побуждением инвестировать. Слабость побуждения к инвестированию во все времена была главнейшей экономической проблемой. В наше время слабость этого побуждения можно объяснить главным образом величиной уже существующих накоплений, тогда как в прежние времена, по-видимому, гораздо большую роль играли риск и всякого рода случайности. Но результат от этого не меняется. Желание отдельных лиц увеличивать свое личное богатство, воздерживаясь от потребления, обычно было сильнее, чем побуждение предпринимателей увеличивать национальное богатство путем использования рабочей силы для производства товаров длительного пользования» (Кейнс 2007, с. 314).

В условиях, когда частные сбережения с трудом превращались в инвестиции, а благотворный кругооборот реального и номинального капитала еще не был запущен, заимствования государственного сектора позволили частному сектору, то есть домохозяйствам и предприятиям, накапливать денежный капитал, имея гарантированный процентный доход. Государства не только гарантировали частную собственность как основу процента на капитал, но и создали своими заимствованиями рынок номинального капитала:

«… Наивысшая степень взаимодополняемости между рыночной экономикой и либеральным государством покоится не только на защите права частной собственности и беспристрастного правоприменения частных контрактов, каким бы фундаментальным ни было значение этих условий для эффективности рынков. И, конечно, основу рыночной экономики не составляли низкие налоги, так как в капиталистической экономике во все времена уровень налогообложения был выше, чем в экономике традиционного типа. Напротив, стало ясно, что взаимодополняемость капитализма и либерального государственного устройства неизбежно означает превращение облигаций в наиболее предпочтительный вид долгосрочных вложений у общественности. Как фирмам, так и домохозяйствам правительственный долг дает страховку от превратностей каждодневной жизни, тогда как предприниматели используют его в качестве залога, признаваемого широким кругом инвесторов, даже лично с ними не знакомых и находящихся от них на большом расстоянии» (Нил и Уильямсон 2021, с. 752–753).

Если для европейских инвесторов государственная задолженность была источником процентных доходов, то для европейских государств и поддерживаемых ими ост-индских, вест-индских и прочих колониальных компаний она была источником для финансирования прибыльных операций, с лихвой возмещавших процентные расходы. Европейские государства не ограничивались протекционизмом и развитием системы государственных займов. Укрепление налоговых систем в западных странах стало одним из ключевых факторов, позволивших им перейти к капиталистическим методам хозяйствования. Как отмечает Патрик О’Брайен, европоцентричные представления о том, что традиционные восточные экономики не создавали налогооблагаемых излишков, сопоставимых с излишками в западных экономиках, не соответствуют действительности. Но возможности восточных империй по сбору налогов были ограничены дефицитом политической власти и административного потенциала, в Европе это решалось за счет конкуренции между коммерческими нациями и их администрациями:

«Без достаточного и регулярного притока средств государствам не хватало мощи, необходимой для обеспечения необходимого уровня безопасности, исполнения норм для эффективной работы капиталистических рынков товаров и факторов производства и поддержки институтов для продвижения инноваций. Именно поэтому Шумпетер считал, что исторический анализ того, каким образом государства выстраивали и поддерживали фискальные и финансовые системы и насколько эффективно работали администрации, призванные начислять и собирать поразительное разнообразие прямых и косвенных налогов, является предпосылкой для какого-либо понимания их относительных успехов и поражений в конкурентной борьбе с соперниками, действовавшими в рамках меркантилистского международного экономического порядка» (О’Брайен 2021, с. 483).