Общая теория капитала. Самовоспроизводство людей посредством возрастающих смыслов. Часть вторая

Маркс осознавал общественный характер прибавочной стоимости и отмечал, что она является продуктом общественного разделения и кооперации труда. Общественный характер прибавочной стоимости подводит его к выводу о необходимости социализации, или обобществления. Революционеры полагали, что национализация средств производства и обобществление всего процесса производства позволят создать более справедливое общество, чем то, которое основано на частной собственности и частном присвоении. Основной посыл революции состоял в «освобождении труда», то есть в запрете на частный наем рабочей силы. Запрет наемного труда содержится не только в Декрете о земле, принятом сразу после Октябрьской революции, но и в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа, которая была принята в начале января 1918 года. Позднее этот запрет вошел в советскую конституцию 1918 года. В 1952 году Иосиф Сталин писал в «Экономических проблемах социализма в СССР»:

«… Наше общество является именно таким обществом, где частная собственность на средства производства, система наемного труда, система эксплуатации давно уже не существуют» (Сталин 1952, с. 15).

Однако опыт социалистического хозяйствования показал, что национализация и обобществление ведут не к созданию нового типа общества, а скорее к восстановлению традиционного общества в новых условиях. Начинаясь как массовое революционное движение, социализм относительно быстро превращается в консервативную систему, в которой контрсмыслы оказываются ограничены такими специфическими нишами, как политическое руководство, естественные науки или конструкторское дело. Если капитализм движется предпринимателями, которые стремятся достичь своих целей любыми, даже запрещенными средствами, то поздний советский социализм покоился на несменяемой партийной и советской номенклатуре, которая отказывалась от целей, если не имелось разрешенных средств для их достижения.

Воссоздание политической собственности и подавление частного владения привели к потере стимулов для индивидуальных действий: с одной стороны, государство более склонно применять жесткие механизмы эксплуатации, основанные на принуждении, а с другой стороны, оно менее способно обеспечить мягкую мотивацию, основанную на потребительстве, накопительстве и предпринимательстве. Общественное содержание прибавочной стоимости неотделимо от ее индивидуалистической формы, общественное производство не может происходить без индивидуальных экономических расчетов. Именно активные капиталисты, собственники номинального капитала и организаторы производства и обращения, являются движущей силой капиталистического порядка, и именно активные капиталисты, которые осуществляют расчеты, то есть превращают неопределенность в риск и принимают этот риск на себя, исчезают при поглощении номинального капитала государством:

«Проблема экономического расчета возникает в экономике, подверженной постоянным изменениям, которой каждый день приходится решать какие-либо новые вопросы. Для их решения бывает необходимо прежде всего изъять капитал из определенных производственных цепочек, из определенных начинаний и предприятий и направить его в другие производственные цепочки, в другие начинания и предприятия. Эти вопросы решают не менеджеры акционерных компаний, а капиталисты, которые продают и покупают акции и ценные бумаги, берут и выплачивают кредиты, делают вклады в банки и изымают их, спекулируют всевозможными товарами. Именно эти операции спекулирующих капиталистов определяют положение на денежном рынке, на фондовой бирже и на оптовых рынках, а уж созданную ими ситуацию вынужден учитывать управляющий акционерной компании, в коем, по мнению социалистических авторов, следует видеть надежного и сознательного слугу компании. Ситуацию, к которой ему приходится приноравливать свой бизнес и которая, таким образом, направляет его деятельность, создают именно спекулирующие капиталисты» (Мизес 1994, с. 94).

Национализация и обобществление ведут к потере стимулов для индивидуальных действий, падению предприимчивости, то есть снижению способности работать с неопределенностью и рисками, и, в конечном счете, к замедлению эволюции смыслов в целом и технологий в частности. Советский опыт показал, что репрессии не могут заставить людей что-либо предпринимать, если у них отсутствуют для этого личные стимулы. Социалистическое производство и распределение определяются политической собственностью, поэтому в советском обществе благосостояние зависело от положения человека в политической системе. Наемный труд не исчез, но превратился в государственный наемный труд.