Общаясь с Еленой Уайт Вестница Божья в повседневной жизни

Первые годы совместной жизни Джеймса и Елены были наполнены финансовыми лишениями. Оценивая это время, важно помнить, что Джеймс и Елена не имели регулярного дохода, так как в адвентизме еще не существовало системы финансовой поддержки служителей. Фактически даже не было Церкви как таковой. Джеймс и Елена трудились и многим жертвовали, чтобы собрать народ воедино.

В августе 1847 года, спустя год после женитьбы, семья Уайт жили в чужом доме, обставленном чужой мебелью. «Мы были бедны, — вспоминала Елена, — и видели трудные времена. Мы решили быть независимыми, поддерживать себя и что–то иметь для помощи ближним. Но мы не процветали». Джеймс возил камни для строительства железной дороги, но ему нерегулярно платили жалованье. В итоге он вернулся к заготовке дров, работая от зари до темна за пятьдесят центов в день. Елена писала, что она «не роптала», но была благодарна за каждый день их жизни (Очерки жизни Елены Уайт, с. 105).

Однажды у них кончились продукты, и Джеймс вынужден был прошагать три мили под дождем до дома своего работодателя, чтобы купить немного пищи. «Мой муж, — вспоминала Елена, — шел по улицам Брунсвика [штат Мэн] с мешком за плечами, в котором было немного фасоли, немного кукурузной крупы, немного риса и немного пшеничной муки: это могло спасти нас от голода. Когда Джеймс вошел в дом с пением «Я странник и пришелец», я спросила: «До чего мы дожили? Не забыл ли нас Бог?» Муж поднял руку и ответил: «Тише, Господь не оставил нас. Он дает нам достаточно для удовлетворения наших теперешних нужд. Иисус жил не лучше». Я была настолько измотана, что после его слов в изнеможении опустилась на стул» (Рукопись 19, 1885).

Оба супруга твердо верили, что на них возложена миссия убедить разочарованных миллеритов в том, что они не должны терять надежды на Второе пришествие, что истиной для настоящего времени является весть о седьмом дне — субботе и что последней вестью, провозглашаемой миру перед концом времени, будет весть третьего ангела из Откр. 14:9—12. Все небольшие деньги, которые Джеймс и Елена получали за эти годы, уходили на поездки, на участие во встречах (то есть конференциях субботствующих адвентистов в 1848—1850 гг.), на первые публикации открытий, сделанных в процессе библейского изучения.

«В это время, — писала Елена, — мне было показано, что Господь испытывал нас для нашего же блага и готовил нас к служению ближним. Он тревожил наше гнездо, чтобы мы не успокаивались. Перед нами стояла задача трудиться ради других душ. Если бы мы процветали, наш дом стал бы настолько приятным, что мы не захотели бы оставлять его» (Очерки жизни Елены Уайт, с. 106). В 1848 году Джеймс отмечал: «Я дал обет Богу, что направлю все свои силы на выполнение Божьего благословенного дела», на распространение трехангельской вести (Письмо Джеймса Уайта брату…, 1848, 2 июля).

Дела в семье Уайт поправились не сразу. В начале 1848 года Джеймс писал, что «все наши вещи, включая одежду, постельные принадлежности и домашнюю утварь, помещались в небольшом дорожном сундуке, да и то он был пустым наполовину. Нам ничего не остается, как только служить Богу и идти туда, где Бог откроет для нас путь» (Письмо Джеймса Уайта Хастингсу, 1848, 27 апреля).

Четыре года спустя, когда семья Уайт отправилась в Рочестер, штат Нью–Йорк, они, наконец, сами сняли в аренду дом, так что у них отпала нужда жить с другими людьми, в доме они могли разместить печатный станок и поселить нескольких других адвентистов, которые стали помогать им в их работе.

«Ты улыбнешься, — писала Елена Стокбриджу Холэнду, — если посмотришь на нас и увидишь нашу обстановку. Мы купили две старые кровати по двадцать пять центов каждая. Мой муж принес домой шесть старых стульев, причем среди них нет даже двух похожих. За стулья он отдал один доллар. Затем он достал еще четыре старых стула без сидений, и за них заплатил шестьдесят два цента. Каркас у стульев крепкий, и я сделала на них сиденья. Масло настолько дорогое, что мы не покупаем его, не можем также позволить себе картофель. Вместо масла употребляем подливку, а вместо картофеля репу. На первых порах мы ели на кухонной доске, положенной на два пустых бочонка из–под муки». Но, добавила г–жа Уайт: «Мы готовы переносить лишения, лишь бы дело Божье двигалось вперед» (Очерки жизни Елены Уайт, с. 142; курсив мой. — Дж. Н.). Молодой Урия Смит, живший одно время вместе с семьей Уайт, в своих наблюдениях относительно питания в этом доме отметил, что теоретически он не был против того, чтобы есть бобы 365 дней году, но, когда эта еда превратилась для него в постоянную пищу, он собрался было возразить (Ревью энд Геральд, 1935, 13 июня).