Общак

Не просидев в карантине и двух недель, но наслышавшись о прелестях прохоренковского «режима», Джокер решил, что три года в этой вонючей дыре — срок нестерпимо долгий. А тут бабки, свобода, живое дело. Было бы грех не воспользоваться удачной мазой и сделать с зоны ноги. Но предлагать самому себя в качестве кандидата ему было негоже. Вот он и вознамерился раскрутить Тугая на дальнейший разговор по поводу этой самой малявки и, даст бог, при случае ввернуть про себя пару-тройку словечек…

* * *

— Есть вот какая идэя, — продолжал Шота, пристально глядя на Максима. — Надо подобрать где-нибудь в глубинке подходящего лоха, но лоха ушлого, у которого ручонки порохом опалены и кровушкой мазаны. И чтоб был без комплексов, чтоб за пачку баксов готов был шмальнуть — в кого скажут, не обсуждая. Нужен пацан не из наших, не ангажированный, не из какой-то серьезной команды, иначе потом разборок не оберешься… Одиночка. Или такой, который служил, как верный пес, у кого-то из авторитетных людей, а теперь остался без хозяина.

— Вот это, пожалуй, — веско заметил Кайзер, — самый надежный вариант. Бесхозный пацан.

— Не знаю, можно ли такого найти? — глубокомысленно произнес Шота Черноморский, поднимая очередную рюмку.

Они сидели уже больше часа на террасе узбекского ресторана «Арык» в подмосковных Химках и вели неспешную беседу, расправляясь с огромным блюдом дымящегося жирного плова. Гора оранжевого риса с щедрыми вкраплениями крупных кусочков баранины постепенно уменьшалась с обеих сторон, одновременно опорожнялась и литровая бутылка водки «Русский стандарт», торчащая из заиндевевшего серебряного ведерка с колотым льдом.

— Батоно Шота, — медленно начал Максим Кайзер, — найти такого человека одновременно и легко и трудно. Легко потому, что, если копнуть сейчас по зонам, найдется не один десяток бесхозных пацанов. А трудно потому, что такому пацану ты должен доверять как самому себе. Верно?

Шота задумчиво кивнул и загреб горсть плова. Узбекское яство вор-грузин и русский вор ели по правилам — руками.

— Давай-ка мы двум-трем верным людям разошлем малявки по зонам… Но только чтобы никаких деталей. Все должно остаться конфиденциальным. От кого заява? Кого заказали? Об этом должны знать только трое — ты, я и пацан-снайпер. А Варягу пусть земля будет пухом.

Максим усмехнулся:

— Был у меня один корешок — тот бы справился, верняк. Да вот беда — уже второй год как отдыхает на Ваганьковском.

— То-то и оно, брат, что все верные давно по кладбищам лежат. Так присмотришься, кто выживает? Шушера одна. Смех и грех. Ну да ладно, давай, Макс, чокнемся и выпьем за тех серьезных людей, кто еще жив и кто с нами.

— Ну, бывай, — поддержал своего теперешнего союзника в борьбе с Варягом Максим Кайзер и одним махом выпил рюмку до дна.

* * *

Тогда Шота не стал вдаваться в подробности своего плана, который он наверняка уже придумал. Максим понял почему. Такова была обычная манера грузинского авторитета. Он действовал тонко, как настоящий психотерапевт, вынуждая своих пациентов самим совершать поступки или делать выводы, которые ему выгодны, при этом создавая у них полную иллюзию самостоятельного выбора. Итак, Шота во время их встречи в подмосковной рощице, в их первом разговоре на эту тему, дал Максиму психологическую установку — заставить его продумать идею убийства Варяга. Теперь, в ресторане «Арык», на свет выползли конкретные детали коварного плана.

— А ты пусти на зону маляву. Подпиши своим погоня-лом. Тебя знают, тебе доверяют, тебя уважают. Так и так, мол, нужен такой-то для серьезного дела. Подходящему кандидату мы поможем без лишних хлопот покинуть зону, переправиться в Москву, а потом обеспечим всем необходимым… Но о конкретном объекте упоминать, конечно, не следует… — на всякий случай уточнил Шота.

Максим Кайзер даже привстал на стуле.

— Ты что, Шота! Ты меня совсем за идиота считаешь? Варяга же всякий уличный сопляк знает! А покажи мне такого кретина, который по собственной воле, да хоть за лимон баксов, станет в Варяга стрелять! Нет, конечно, я с тобой полностью согласен: это должен быть лох. Но лох с гонором, с амбициями, чтобы сразу четко усек задание, лишних вопросов не задавал и чтобы исполнил на сто процентов. И главное, чтобы до бабок был жаден. Вот такому если посулить сто тысяч — он родную маму пришибет.

Шота сначала согласно кивнул, но потом, помолчав, тяжело выдавил из себя:

— Вот Варяга — вряд ли. Варяга может отказаться, и у такого кишка тонка…

— Да ладно тебе. Ты уж из Варяга господа бога не делай. Он такой же смертный, как и все мы, из плоти и крови сработан. Давай лучше выпьем. Все будет пучком.

* * *

После утренней поверки и скудного завтрака Джокер вернулся в барак и завалился на свои нары во втором ярусе. Тугай, так и не сходив на завтрак, по-прежнему лежал на нарах и вроде как дремал, накрывшись одеялом с головой.

— Слышь, Тугай, — откашлявшись, позвал Жорик. — Ты спишь?

Вор шевельнулся и что-то едва буркнул.

Ты, никак, заболел? — не унимался Джокер.

Тугай слегка откинул одеяло, и Джокер увидел, что лицо у того раскраснелось и лоб покрыт испариной.