Общак

Боб поднял глаза к сводчатому потолку. Поглядел на мраморный алтарь. Окинул взглядом Станции Креста, размещенные в простенках между витражными окнами со святыми. Крестный путь — каждая остановка — представлял собой скульптурные изображения Христа на последней дороге в бренном мире, от вынесения приговора через распятие к погребению. Четырнадцать остановок на крестном пути по стенам церкви. Боб мог бы нарисовать каждую по памяти, если бы умел рисовать. То же самое можно было сказать и о святых на витражах, начиная, конечно, со святого Доминика — покровителя матерей, преисполненных надежды, которого не нужно путать со святым Домиником — покровителем облыжно обвиненных и основателем доминиканского ордена. Большинство прихожан церкви Святого Доминика не знали о том, что святых Домиников двое, а если знали, то понятия не имели, в честь которого названа эта церковь. Но Боб знал. Его отец, который много лет был старшим министрантом и самым религиозным человеком из всех, кого когда-либо встречал Боб, знал и, конечно же, передал это знание сыну.

«Папа, ты не сказал мне, что в мире есть люди, которые бьют собак и бросают их умирать в промерзшем мусорном баке, и люди, которые загоняют сверла от дрели в ноги другим людям».

«Не было необходимости. Жестокость старше Библии. Звериное начало в людях родилось вместе с человечеством. Плохое в человеке — дело обычное. Вот хорошее — поди сыщи».

Боб прошел от станции к станции. Via crucis. Остановился у четвертого изображения, где Христос встречает свою мать, поднимаясь с крестом на холм, на голове у него терновый венец, два центуриона стоят позади, сжимая кнуты; они готовы пустить их в ход, гнать его прочь от матери, на вершину холма, где его прибьют к тому самому кресту, который заставили волочить на себе. Раскаялись ли потом эти центурионы? Возможно ли здесь покаяние?

Или же некоторые грехи попросту непомерно велики?

Церковь утверждает, что таких грехов нет. Раскайтесь, уверяет Церковь, и Господь простит. Однако Церковь лишь интерпретирует учение, иногда не вполне верно. А вдруг как раз в этом Церковь ошибается? Вдруг некоторые души так никогда и не будут подняты из черных ям своего греха?

Если небеса считаются местом, куда стоит стремиться, то в аду душ должно быть в два раза больше.

Боб даже не сознавал, что опустил голову, пока не поднял ее.

Слева от четвертой остановки на крестном пути на витраже была изображена святая Агата, покровительница в числе прочего нянек и пекарей, а справа — святой Рокко,[6] покровитель холостяков, паломников и…

Боб отступил на шаг назад, чтобы лучше видеть витражное окно, мимо которого он проходил так часто, что давно уже не воспринимал того, что там изображено. А там, в нижнем правом углу, глядя вверх, на своего хозяина, сидела собака.

Рокко, святой покровитель холостяков, паломников и…

Собак.

— Рокко, — повторила Надя, когда Боб сказал ей. — Мне… нравится. Хорошее имя.

— Правда? Я едва не назвал его Кассиусом.

— Почему?

— Потому что сначала я подумал, что он боксер.

— И что?

— Кассиус Клей, — пояснил Боб.

— Он был боксером?

— Да. Сменил имя на Мохаммед Али.

— Ну, об этом я слышала, — сказала Надя, и Боб вдруг перестал ощущать себя таким уж старым. И тут она добавила: — Это не он держит гриль-бар?

— Нет, это другой человек.

Боб, Надя и новоявленный Рокко шли по дорожке вдоль реки в Пен-парке. Надя уже несколько раз заходила к Бобу после работы, и они вместе выгуливали Рокко. Боб понимал, что в Наде есть что-то не то: он нашел собаку прямо у ее дома, и от него не укрылось, что она не испытала по этому поводу ни особенного удивления, ни любопытства, — но разве есть кто-нибудь на этой планете, в ком не было бы чего-нибудь странного? Надя помогла ему с собакой, а Боб, который нечасто встречался с дружеским участием, был рад всему, что ему давали.

Они учили Рокко сидеть, лежать, подавать лапу и команде «Апорт!». Боб прочитал книгу монахов от корки до корки и выполнял их наставления. Ветеринар вывел у щенка глисты и вылечил от бронхита, прежде чем они смогли приступить к обучению. Его привили от бешенства и вирусных болезней, убедились, что его мозг не пострадал от побоев. Просто глубокие кровоподтеки, сказал ветеринар, просто синяки. Щенку оформили паспорт. Он быстро рос.

Теперь Надя учила их обоих команде «К ноге!».

— Так, Боб, теперь резко остановись и произнеси команду.

Боб остановился и дернул за поводок, чтобы Рокко сел у его левой ноги. От рывка Рокко остановился вполоборота. Затем перевернулся. Завалился на спину.

— К ноге! Нет, Рокко, к ноге!

Рокко сел. Уставился на Боба.

— Ничего, — сказала Надя. — Неплохо, неплохо. Пройди шагов десять и повтори.

Боб с Рокко пошли по дорожке. Боб остановился:

— К ноге!

Рокко сел.

— Хороший мальчик. — Боб дал ему лакомство.

Они прошли еще десять шагов, попробовали снова. На этот раз Рокко подпрыгнул почти до бедра Боба, упал на бок и перевернулся несколько раз.

— К ноге, — сказал Боб. — К ноге!

Еще десять шагов, и у них получилось.

Попробовали повторить. Не получилось.

Боб поглядел на Надю:

— На это нужно время, да?

Надя кивнула: