Общества неравенства

Делегитимация старых дворянских и клерикальных классов может быть довольно постепенной, в некоторых случаях разворачиваясь на протяжении нескольких столетий. Во многих европейских странах (таких как Великобритания и Швеция, к которым я еще вернусь) трансформация приказного общества в общество собственности заняла довольно длительное время, начавшись в XVI веке (или даже раньше) и завершившись только в первые два десятилетия XX века. Более того, этот процесс все еще не завершен, поскольку следы трифункционализма сохраняются до сих пор, хотя бы в монархических институтах, которые все еще существуют в некоторых западноевропейских государствах, сохраняя в значительной степени символические остатки дворянской и клерикальной власти (британская Палата лордов является одним из примеров).

Были также фазы быстрого ускорения, когда новые идеологии и связанные с ними государственные структуры совместно работали над радикальной и целенаправленной трансформацией старых троичных обществ. Мы рассмотрим один из таких случаев – Французскую революцию, которая является одним из наиболее ярких примеров, а также лучше всего документирована. После отмены «привилегий» дворянства и духовенства в ночь на 4 августа 1789 года революционные собрания и связанные с ними администрации и трибуналы должны были точно определить, что означает слово «привилегия». В течение очень короткого периода времени стало необходимо провести четкую грань между тем, что революционные законодатели считали законным осуществлением прав собственности (включая ситуации, когда эти права осуществлялись ранее «привилегированным» лицом, которое могло приобрести и укрепить их при сомнительных обстоятельствах) и тем, что они считали незаконным присвоением устаревших местных регальных полномочий (отныне зарезервированных исключительно за центральным государством). Поскольку имущественные и регальные права на практике были так неразрывно переплетены, это было непростое занятие. Изучая этот период, мы можем лучше понять, как эти права и полномочия были взаимосвязаны в традиционных троичных обществах, особенно в европейских орденских обществах.

Мы также внимательно рассмотрим совершенно другой, но не менее поучительный исторический эпизод, связанный с попытками британцев понять и преобразовать трифункциональную структуру, которую они обнаружили, когда колонизировали Индию. В частности, мы сосредоточимся на кастовых переписях, проведенных в период между 1871 и 1941 годами. То, что там произошло, в некотором смысле было противоположно тому, что произошло во Французской революции: в Индии иностранная держава стремилась изменить конфигурацию традиционного троичного общества и нарушить текущий местный процесс государственного строительства и социальной трансформации. Сравнивая эти два совершенно разных эпизода (наряду с другими переходами, в которых посттернарная и постколониальная логика сочетались, как в Китае, Японии и Иране), мы сможем лучше понять, какие траектории были возможны и какие механизмы действовали.

О тернарных обществах сегодня

Однако прежде чем продолжить, я должен ответить на очевидный вопрос: Помимо исторического интереса, зачем изучать троичные общества? У некоторых читателей может возникнуть соблазн подумать, что эти реликты далекого прошлого мало полезны для понимания современного мира. Разве эти общества с их жесткими статусными различиями не диаметрально противоположны современным меритократическим и демократическим обществам, которые утверждают, что предлагают равный доступ к любой профессии – то есть и социальную изменчивость, и мобильность поколений? Однако было бы серьезной ошибкой игнорировать троичное общество, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, структура неравенства в досовременных троичных обществах не столь радикально отличается от структуры неравенства в современных обществах, как это иногда представляется. Во-вторых, что более важно, условия, в которых трифункциональное общество завершило свое существование, сильно варьировались в зависимости от страны, региона, религиозного контекста, колониальных или постколониальных обстоятельств, и мы видим неизгладимые следы этих различий в современном мире.