Общества неравенства

Однако, учитывая сложную последовательность событий, политико-идеологических, военных и народных мобилизаций в Китае в период 1911–1949 годов, было бы не очень правдоподобно рассматривать появление Народной Республики как неизбежное, детерминированное следствие недостатков буржуазной республики 1911–1912 годов и глубокого векового чувства несправедливости со стороны антиимперского, антипомещичьего и антимандаринского крестьянства. Ситуация могла развиваться по-разному, возможно, даже в сторону социал-демократической республики. В третьей части мы также увидим, что появление коммунистической народной республики в Китае оставило (и продолжает оставлять) открытым целый ряд возможных политико-идеологических и институциональных траекторий. Как и трансформация любого режима неравенства, трансформация трифункционального режима Китая в проприетарный, а затем в коммунистический режим должна рассматриваться как набор социально-политических экспериментов, в которых многие доступные пути не были выбраны. Изучая эти упущенные возможности, мы можем узнать много нового, что может пригодиться в будущем.

Пример конституционной клерикальной республики: Иран

Теперь мы обратимся к случаю Ирана, который предлагает беспрецедентный пример поздней конституционализации клерикального правительства с созданием в 1979 году Исламской Республики Иран, хрупкого режима, который, тем не менее, сохранился до настоящего времени. Иранская революция, как и все события подобного рода, стала результатом ряда более или менее случайных факторов и событий, которые вполне могли сложиться по-другому. Особенно важную роль сыграло возмущение, вызванное последним шахом Ирана Мохаммадом Резой Пехлеви и его попустительством западным правительствам и их нефтяным компаниям, а также тактическая смекалка аятоллы Хомейни. Однако, если оставить в стороне логику событий, важно то, что сама возможность возникновения клерикальной республики в Иране была связана с той специфической формой, которую приняла эта трифункциональная структура в истории суннитского и шиитского ислама и, более конкретно, с ролью шиитского духовенства в сопротивлении колониализму.

В целом, мусульманские общества долгое время отличались относительной важностью, придаваемой военной и воинской элите, с одной стороны, и клерикальной и интеллектуальной элите, с другой. С самого начала сунниты признавали власть халифа, мирского и военного лидера, избранного для руководства уммой, или мусульманской общиной, в то время как шииты следовали за имамом, религиозным и духовным лидером, признанным лидером среди ученых. Сунниты критикуют Али (зятя пророка Мухаммеда, первого имама и четвертого халифа, а также его преемников-имамов) за то, что он отверг власть халифов и разделил общину. Шииты, напротив, почитают авторитет первых двенадцати имамов и отказываются простить суннитам то, что они препятствовали их объединительным усилиям и поддерживали иногда жестоких халифов, не обладавших подлинным знанием религии. После ухода двенадцатого имама в 874 году ведущие шиитские улемы (ученые) временно отказались от мирской власти и в одиннадцатом-тринадцатом веках опубликовали в священных городах Ирака сборники традиционных изречений и суждений, приписываемых двенадцати имамам. Предполагается, что все верующие равны в своем стремлении подражать идеальному примеру имамов.

Политико-идеологическое равновесие изменилось в шестнадцатом веке. Хотя в то время шиитская община была ограничена несколькими местами в западном Иране, Ираке и Ливане (в основном среди бедных слоев населения, которые откликались на обличения имамами князей и других влиятельных лиц, Таким образом, установилась связь между шиитским духовенством и обездоленными социальными группами, которая сохраняется по сей день среди шиитских меньшинств в Ливане и Ираке), династия Сефевидов стремилась, по политическим и религиозным причинам, заручиться поддержкой шиитских улемов, чтобы обратить всю Персию в шиизм (это объясняет, почему Иран стал единственной мусульманской страной, которая почти полностью состоит из шиитов). Мало-помалу шиитские улемы расширяли свои полномочия в толковании древних предписаний и обосновании использования разума. Их политическая роль еще более возросла в конце XVIII – начале XIX века, в конце эпохи Сефевидов и начале эпохи Каджаров (1794–1925): например, когда новые государи попросили их объявить джихад против русских, за что улемы получили взамен подтверждение своего права выносить приговоры и собирать налоги.