Общества неравенства

Как мы увидим, политические и имущественные режимы оставались неразрывно переплетенными от досовременных троичных и рабовладельческих обществ до современных постколониальных и гиперкапиталистических, включая, попутно, коммунистические и социал-демократические общества, возникшие в ответ на кризисы неравенства и идентичности, которые провоцировало общество собственности.

Поэтому для анализа этих исторических трансформаций я опираюсь на понятие «режим неравенства», которое включает в себя как политический режим, так и режим собственности (а также образовательный и фискальный режимы) и проясняет связь между ними. Чтобы проиллюстрировать устойчивые структурные связи между политическим режимом и режимом собственности в современном мире, рассмотрим отсутствие какого-либо демократического механизма, который позволил бы большинству граждан Европейского союза (и, соответственно, граждан всего мира) принять общий налог или схему перераспределения или развития. Это происходит потому, что каждое государство-член, независимо от того, насколько мало его население или какие выгоды оно получает от коммерческой и финансовой интеграции, имеет право наложить вето на все формы фискального законодательства.

В более широком смысле неравенство сегодня сильно зависит от системы границ и национального суверенитета, которые определяют распределение социальных и политических прав. Это породило трудноразрешимые многомерные идеологические конфликты по вопросам неравенства, иммиграции и национальной идентичности, конфликты, которые сильно затрудняют достижение коалиций большинства, способных противостоять росту неравенства. В частности, этнорелигиозные и национальные противоречия часто мешают людям разного этнического и национального происхождения объединиться в политическом плане, что укрепляет позиции богатых и способствует росту неравенства. Причиной этой неудачи является отсутствие идеологии, способной убедить обездоленные социальные группы в том, что то, что их объединяет, важнее того, что их разделяет. Я рассмотрю эти вопросы в свое время. Здесь же я хочу просто подчеркнуть тот факт, что политический режим и режим собственности были тесно связаны на протяжении очень долгого времени. Эта прочная структурная взаимосвязь не может быть должным образом проанализирована без использования долгосрочной транснациональной исторической перспективы.

Серьезное отношение к идеологии

Неравенство не является ни экономическим, ни технологическим, оно идеологическое и политическое. Это, несомненно, самый поразительный вывод, вытекающий из исторического подхода, которого я придерживаюсь в этой книге. Другими словами, рынок и конкуренция, прибыль и зарплата, капитал и долг, квалифицированные и неквалифицированные рабочие, местные жители и иностранцы, налоговые гавани и конкурентоспособность – ничего из этого не существует как такового. Все они являются социальными и историческими конструктами, которые полностью зависят от правовых, налоговых, образовательных и политических систем, которые выбирают люди, и концептуальных определений, с которыми они предпочитают работать. Этот выбор определяется представлениями каждого общества о социальной справедливости и экономической честности, а также относительной политической и идеологической силой противоборствующих групп и дискурсов. Важно отметить, что эта относительная власть не является исключительно материальной; она также интеллектуальна и идеологична. Другими словами, идеи и идеологии имеют значение в истории. Они позволяют нам представить себе новые миры и различные типы общества. Возможны многие пути.

Такой подход противоречит распространенному консервативному аргументу о том, что неравенство имеет под собой «природную основу». Неудивительно, что элиты многих обществ, во все эпохи и в любом климате, стремились «натурализовать» неравенство. Они утверждают, что существующее социальное неравенство выгодно не только бедным, но и обществу в целом, и что любая попытка изменить существующий порядок вещей причинит огромную боль. История доказывает обратное: неравенство сильно варьируется во времени и пространстве, как по структуре, так и по величине. Изменения происходили быстро и так, как современники не могли себе представить еще за некоторое время до их наступления. Иногда за этим следовали несчастья. Однако в целом политические процессы, включая революционные преобразования, которые привели к уменьшению неравенства, оказались чрезвычайно успешными. Из них возникли наши самые ценные институты – те, которые сделали человеческий прогресс реальностью, включая всеобщее избирательное право, бесплатные и обязательные государственные школы, всеобщее медицинское страхование и прогрессивное налогообложение. По всей вероятности, будущее не будет отличаться от этого. Неравенство и институты, существующие сегодня, не являются единственно возможными, что бы ни говорили консерваторы об обратном. Изменения постоянны и неизбежны.