Общественное мнение

В обозримом будущем нельзя надеяться на то, что вся невидимая среда будет столь прозрачной для всех людей, что они стихийно придут к надежным общественным мнениям по поводу всех аспектов управления. И даже если бы была надежда на это, весьма сомнительно, станут ли многие из нас беспокоиться и тратить время на то, чтобы составить мнение о «каждой форме социального действия», которая влияет на нашу жизнь. Единственное, что представляется мне реальным, — это то, что любой из нас в своей области будет все чаще действовать, основываясь на реалистичной картине невидимого мира, и что у нас появится все больше и больше специалистов по созданию реальных картин этого мира. Вне достаточно узкой области нашего возможного внимания социальный контроль зависит от разработки стандартов уровня жизни и методов проверки действий должностных лиц и руководителей промышленности. Мы сами не можем побуждать чиновников к действиям или управлять ими, как это всегда воображал себе демократ-мистик. Но мы можем постоянно усиливать контроль над этими действиями, настаивая на том, что все они должны открыто и тщательно фиксироваться, а их результаты должны объективно измеряться. Вероятно, мне следовало бы сказать, что мы можем все больше и больше надеяться на то, что сможем на этом настаивать. Ведь выработка таких стандартов и методов проверки только началась.

Часть 7 ГАЗЕТЫ

Глава 21 Покупающая публика

1

Идея о том, что люди должны изучать мир для того, чтобы управлять им, играла очень незначительную роль в политической мысли. Она значила очень мало потому, что механизм сообщения информации в любой форме, полезной для правительства, на том этапе, когда были сформулированы предпосылки демократии, претерпел сравнительно немного изменений со времен Аристотеля.

Поэтому если бы спросили пионера демократии, откуда следует черпать информацию об основах человеческой воли, он был бы озадачен этим вопросом. Для него это звучало бы примерно так же, как если бы его спросили, откуда проистекает его жизнь или откуда взялась его душа. Воля народа, по мнению ранних демократов, существовала во все времена. А долг политической науки — работать над системой выборов и представительного правительства. И если они правильно разработаны и применены при правильных условиях, подобных условиям автономной деревни или цеха, то этот механизм каким-то образом может способствовать преодолению ограниченности внимания, которую отмечал Аристотель, и узости его области, из которой молчаливо исходило замкнутое сообщество. Мы показали выше, что даже сейчас социалисты-гильдейцы зациклены на представлении о том, что если будет найдена правильная единица голосования и представительства, то возможно достижение всеобщего благосостояния.

Убежденные в том, что мудрость уже дана, надо только найти ее, демократы относились к проблеме создания общественных мнений как к проблеме гражданских свобод[352]. «Кто знает хоть один случай, когда бы Истина была побеждена в свободной и открытой борьбе?»[353] Считая, что никто никогда не видел, чтобы Истина испытала поражение, должны ли мы в таком случае верить, что истина рождается в борьбе, подобно тому, как огонь рождается при трении? За этим классическим учением о свободе, которое американские демократы воплотили в Билле о правах, стоит, на самом деле, несколько различных теорий происхождения истины. Одна из них — это вера в соревнование между мнениями и в то, что самое верное из них победит, так как истина обладает какой-то особой силой. Это, вероятно, так и есть, если соревнование продолжается достаточно долго. Когда люди рассуждают подобным образом, то имеют в виду вердикт истории, а именно думают о преследовании еретиков при жизни и об их канонизации после смерти. Вопрос Мильтона также основан на убеждении, что способность распознавать истину присуща любому человеку и что истина, если ее распространить среди всех людей, будет ими признана. Он в не меньшей мере основан на опыте, который показал, что люди не могут открыть истину, если они могут ее обнародовать только под недремлющим оком ничего не смыслящего полицейского.

Невозможно переоценить практическую ценность гражданских свобод, а также важность их поддержания. Когда им грозит опасность, то и человеческий дух находится в опасности, а если их приходится урезать, скажем во время войны, то подавление мысли может обернуться риском для цивилизации. А в случае, когда те, кто нагнетал истерию во время войны и эксплуатировал необходимость урезания свобод, составляют группу, достаточно многочисленную, чтобы перенести в мирное общество запреты военного времени, это может привести к невозможности послевоенного восстановления страны. К счастью, люди в своей массе не могут слишком долго терпеть профессиональных инквизиторов, которые постепенно (под влиянием критики тех, кто не желает поддаваться запугиваниям) обнаруживают свою истинную сущность, оказываясь гнусными тварями, которые в девяти случаях из десяти не знают, о чем говорят[354].