Общественное мнение

В то же самое время у торговца овощами будет масса сомнений относительно ведения дел в своей лавке, а у молодой женщины, абсолютно уверенной в смысле таинств, будет масса сомнений, выходить ли ей замуж за торговца, а если не выходить, то прилично ли принимать его знаки внимания. Способность оставаться в стороне свидетельствует или об отсутствии заинтересованности в результате, или о живом представлении об альтернативных моделях. В случае с зарубежной политикой или таинствами интерес к результатам велик, тогда как возможности проверить свое мнение ничтожны. Отсюда проистекают сложности, на которые наталкивается читатель при ознакомлении с основными новостями. Если он их читает, то должен ими интересоваться, то есть должен как-то участвовать в ситуации и задумываться об ее исходе. Но если читатель в нее вовлекается, то он не может оставаться в стороне, и если не существует средств проверки указаний, полученных им через газету, сам по себе факт, что он интересуется этими новостями, препятствует достижению равновесия мнений, которое может оказаться максимально приближенным к истине. Чем глубже он вовлечен в ситуацию, тем больше будет негодовать не просто по поводу другого мнения, а по поводу мельчайшей детали, не согласующейся с его мнением. Именно поэтому многие газеты однажды обнаруживают, что, честно приобретя приверженцев, они не могут резко изменить позицию, даже если редактор видит, что этого требуют факты. Если такое изменение необходимо, переход к другой позиции должен осуществляться с величайшей деликатностью и умением. Обычно газеты не предпринимают столь рискованных шагов. Гораздо легче и безопаснее загасить огонь, не подкладывая новых дров, то есть постепенно свести информацию о предмете, требующем новой интерпретации, на нет.

Глава 24 Новости, истина и вывод

Чем больше мы углубляемся в анализ прессы, тем большее значение приобретает гипотеза, которой мы придерживаемся. Если, вслед за Синклером и большей частью его оппонентов, мы предположим, что новости и истина — синонимы, то, по-моему, мы никуда не придем. Мы будем доказывать, что в каком-то вопросе газета лжет. А потом будем доказывать, что в другом вопросе Синклер лжет. А потом — что Синклер лгал, когда сказал, что кто-то лгал, и что кто-то лгал, когда сказал, что Синклер лгал. Мы дадим волю своим чувствам, но не добьемся результата.

Гипотеза, кажущаяся мне наиболее плодотворной, состоит в том, что новости и истина — не одно и то же и что они должны четко различаться[383]. Функция новостей в том, чтобы сигнализировать о событии, функция истины — освещать скрытые факты, устанавливать между ними связь и создавать такую картину мира, которая позволяла бы человеку действовать. Только в тех точках, где социальные условия принимают узнаваемую и поддающуюся измерению форму, корпус истинного знания и корпус новостей совпадают. И это сравнительно небольшой сектор всего поля человеческого интереса. В этом и только в этом секторе проверка новостей осуществляется настолько тщательно, что обвинения в искажении или сокрытии фактов становятся более чем узкопартийными оценками. Нет никакого оправдания тому, кто шесть раз повторил, что Ленин умер, если единственная информация, на основании которой были сделаны эти сообщения, исходит из известного своей ненадежностью источника. В этом случае новость состоит не в том, что «Ленин умер», а в том, что «Гельсингфорс говорит, что Ленин умер». И к газете может быть предъявлено требование не делать Ленина более мертвым, чем он есть согласно надежному источнику. Если существует такой предмет, за который редакторы должны нести наибольшую ответственность, то это их оценка надежности источника информации. Но, например, в случае рассказов о том, чего хотят русские люди, такой проверки не существует.