Общественное порицание

— Расскажи нам, Дебби. Мы поверим тебе, — пообещал долговязый подросток Эдвард, бывший немногим моложе самой Дебби. Сегодня он чувствовал себя заводилой среди ребят и поспешно скрестил пальцы за спиной, чтобы, упаси боже, ложь, сказанная дурочке, не засчиталась бы за настоящую ложь. Детвора в предвкушении развлечения перемигивалась, переталкивалась локтями. Это развлечение им не надоедало, оно было не хуже других забав, в которых проводили они длинные вольные дни лета. Да и, кроме того, дурочка она или нет, а слушать Дебби было действительно интересно.

Дебби глядела на мальчика умоляюще. Она хотела верить — ей необходимо было верить, что на этот раз они говорили ей правду. Что на этот раз будет кто-то, кто ей поверит и кто будет вместе с ней поражаться и восхищаться. Кто-то, кто примет ее историю всерьез и, таким образом, поможет ей восстановить ее репутацию в Колонии, утраченную еще тогда, когда она простодушно выбалтывала каждому желающему бесконечные истории о всех виденных ею невозможных чудесах. Ее семья решила, что она лгунья. Соседи крутили указательным пальнем у виска. Старейшины…

— Нет! Нет! —она вытянула руку ладошкой вперед, стараясь сдержать напирающую ватагу. — Старейшины!

Детишки испуганно оглянулись по сторонам. Действительно, Совет старейшин запретил им даже упоминать об этом, что, конечно, только подстегивало их любопытство, да и, кроме того, в пределах слышимости не было никого из старейшин.

— Расскажи нам, Дебби, ну пожалуйста, расскажи! — крошка Хеппи дергала Дебби за подол. — Мне это нравится.

Дебби глянула вниз в сияющие голубые глаза Хеппи и робко улыбнулась.

— Хорошая малышка, — сказала она, — ты мне веришь, ведь так?

— Конечно же, Дебби, — закричала Хеппи. — Расскажи еще! Я люблю сказки!

Сказки! Улыбка исчезла с лица Дебби. Даже пятилетний ребенок, для которого мир пока полон чудес, не верит ей. Что ж тогда удивляться, что этот Майлс!..

Но, с другой стороны, именно Майлс защитил ее тогда. Там, на собрании Совета старейшин, когда сказанное зловещим шепотом слово «ведьма» заморозило кровь в жилах Дебби, Майлс вскочил на ноги и бросился на ее защиту.

— Нет никаких оснований хотя бы для малейшего подозрения насчет того, что мистрисс Уинстон — ведьма!

Мистрисс Уинстон! Ах, Майлс, Майлс! И это после признания: «Дорогая моя, любимая, твои волосы прекрасней всего па свете!»

— Она не причинила вреда никому и ничему. В худшем случае, это следствие болезни. Может быть, галлюцинация или одержимость.

Одержимость? «Дай мне свои губы, Дебби, дай мне твои руки. До весны я должен довольствоваться и этим!»

— Если это болезнь, то она выздоровеет. Если галлюцинация, то это пройдет. Если же ее душой завладели демоны, то Господь, в ведомое ему время, освободит ее от них.

Давайте не будем повторять ошибок людей из соседних колоний, когда в недавнем прошлом они начинали кричать: «Ведьма! Ведьма!» при каждом непонятном или несчастном случае, который происходил в их среде. С нас достаточно забот о спасении собственной души, и кто мы, собственно, такие, чтобы присваивать себе право судить, право, принадлежащее только Ему. Тому, кто вырвал нас из ночи тирании и привел в эту прекрасную новую страну. До тех пор, пока мистрисс Уинстон не причиняет никому вреда, я не вижу здесь вопроса, достойного обсуждения Советом.

Прекрасная новая страна! Отличные слова! Но весна для Дебби и Майлса не пришла. Теперь, по вечерам, вместе с Фэйт Хэтчитт прогуливается он тихими тропками в тени деревьев. И ходят, наверно, даже по той самой тропе, на которой Дебби тогда споткнулась…

— Я споткнулась, — сказала она вслух, неосознанно следуя хорошо накатанному руслу своей часто повторяемой истории. — Я споткнулась о морщину… или складку.

— Ты хочешь сказать — кочку, — почти что продекламировал Эдвард, обмениваясь радостными заговорщицкими взглядами с другими детьми. — Должно быть, ты споткнулась о кочку или корень.

— Нет! — Дебби глядела сквозь них, и они восторженно поежились. — Это была морщинка или складка в Порядке вещей. Просто складка в мире… и во всем, как будто кто-то скомкал клочок бумаги.

Она сморщила лоб, снова вспоминая эту загадку.

— Ты шла навестить Грэнни Гейтонс, — подсказал насмешливым голосом Эдвард.

—Я шла навестить Грэнни Гейтонс, — кивнула Дебби. — Я несла ей немного ежевики, но я споткнулась…

Ее глаза, полные воспоминаний, были большие и темные, и дети опять ощутили восторженный холодок и поежились. Внезапное появление среди них фигуры взрослого человека заставило всех с визгом броситься врассыпную, но они быстро опомнились и вернулись на место, узнав в фигуре Энсона Леверетти. Городской бродяга стоял сутулясь, руки в карманы, и пристально глядел на Дебби.

— Я споткнулась, — сказала Дебби, — и все схватила тьма.

— Ты ударилась головой, — прогнусавил Эдвард.