Общественное порицание

Песок дернулся в стороны и покрылся складками до самого края, где он смыкался с небом. Мы оба покатились кубарем. В падении я успел заметить, что небесный экипаж, висевший над головой, соскользнул вниз на ярд или что-то вроде этого. Я ударился о свою машину и убедился, что у нее появилось заднее колесо, поскольку врезался я головой прямо в ступицу. Над моей головой распахнулась дверца, и я вцепился в нее. Я услышал, как раскрылся «бардачок» для перчаток и сигарет и из него посыпалась разная мелочь. Совершенно механически я протянул руку и схватил свою пушку 22 калибра, когда она выскользнула из-под дорожной карты.

Потом я вспомнил про того парня — и вовремя — он как раз с искаженным лицом бросился на меня, пытаясь на этот раз использовать свое оружие, как дубинку. Я машинально выбросил вперед руки, чтобы защитить голову от удара и, естественно, сжал кулаки. Пистолет выстрелил, а парень взвыл. Он катался по песку, зажимая руку между коленками и завывая как койот. Я осторожно попятился от него, снова преодолевая непонятное сопротивление.

— Я, кажется, промахнулся, — сказал я с облегчением.

Парень ретировался под свой нависающий экипаж, все еще зажимая раненую кисть.

— Что за оружие! — сплюнул он. — Даже не обожгло.

Во-первых, я не прицелился, — ответил я. — А во-вторых, оно не обжигает, оно дырявит. Да и с чего я должен тебя сжигать? Все произошло случайно. И как насчет твоего хваленого оружия?

— Твой силовой луч выбил его из моих рук, — ответил он угрюмо.

— Какой силовой луч? — спросил я. — Это был кусок свинца. Он заинтересованно поднял голову.

— Ты хочешь сказать, что твое оружие ускоряет твердые предметы? Так значит, это примитивная эпоха. Практически нетехническая! — Это было произнесено, как если бы это было оскорбление.

— Да? — Я приподнял бровь. — Однако мое оружие вывело тебя из игры, а не наоборот. А твое даже не обожгло меня! И если бы этот кусок твердого вещества попал в тебя, а не в твою штуковину, ты бы сейчас весь песок кровью забрызгал!

Он заткнулся и не знал, что ответить. Он бросил на меня злобный взгляд, а затем его глаза расширились, как будто он увидел что-то за моей спиной. Его челюсть отвисла.

— Старый трюк, — сказал я, — и если ты думаешь, что…

И тут уже моя челюсть отвисла, когда я почувствовал что-то вроде ожога на руке и увидел, что рукав моей рубашки пронзила стрела.

— Ничего себе дела, — заорал я, — чем дальше, тем хуже!

Я выдернул стрелу из рукава и обернулся. Тот, кто стоял передо мной, возможно, был индейцем, но в таком случае это был самый волосатый из них. На нем была задубевшая шкура какого-то зверя, закрывавшая его по диагонали, от плеча до колена на другой стороне тела. У меня как раз хватило времени, чтобы плюхнуться в песок, и вторая стрела пронеслась мимо меня. Еле слышное твэээнг тетивы лука было заглушено воплем того парня, из будущего. Стрела пропахала шрам по его щеке от уголка рта до уха и кровь сочилась сквозь пальцы прижатой к лицу руки. Глаза его были полны боли и удивления.

Я хотел всего лишь попасть в лук из своего пистолета 22 калибра, но в момент выстрела все та же таинственная сила в очередной раз волной прошлась по моему телу, и у меня что-то оборвалось в области желудка, когда я увидел, что выстрелил именно в тот момент, когда ствол был направлен прямо на прикрытое шкурой брюхо дикаря. Он стоял и глядел на меня и больше ничего. Я попятился и наткнулся на свою машину.

— Братец! Я страшно рад, что я такой плохой стрелок: я опять промахнулся!

— Чем промахнулся? — У него тоже движения губ не совпадали со словами. — Ты же не вооружен.

Он извлек из колчана, висевшего у него за спиной, еще одну стрелу и плавным отточенным движением наложил на лук и натянул тетиву до упора, так что каменный наконечник коснулся согнутого дерева.

— Эй, — воскликнул я, — зачем эта кровожадность? И с чего это вы все так жаждете меня продырявить? Я здесь недавно и никому еще не успел навредить!

— Ты чужак. — Для дикаря это было достаточным основанием.

— А я должен был опередить тебя, пока ты сам это не сделал, — это сказал другой парень.

— Прекрасно. Я — человек мирный, — сказал я. — Никому не повредит, если мы малость потолкуем. Садитесь!

Я махнул рукой в сторону парня из будущего.

— Прямо там, под своим экипажем, если это экипаж. Кстати, тебя не удивляет, что он вот так висит в воздухе?

— А ты! — Я указал на дикаря. Тот все еще держал стрелу на тетиве. — Ты же видишь, что мы безоружны. Никто из нас не может тебя достать. Отложи эту штуку на время.

Он медленно опустил лук.

— Что это? — спросил он, мотнув щекой в сторону моего автомобиля.

— Это? — переспросил я. — Это мой автомобиль. В действительности у него четыре колеса, а не три.

Я почему-то стыдился, что моя машина выглядит так нелепо.

— На этой штуке я разъезжаю туда-сюда.

Я надеялся, что то, что позволяло нам понимать друг друга, хоть мы и говорили на разных языках, сделает мои слова имеющими хоть какой-то смысл для этого дикаря.

— А почему не пешком? (Мои надежды, как видно, оправдывались).

— За сотню миль? — сказал я. — Даже за две сотни?