Общество Должников (СИ)

Затем он с отвращением сорвал себя прилипшую к телу жилетку и пошел в душ. Чертова Спотти израсходовала весь запас горячей воды в дешевом нагревателе, но мыться под холодными струями было даже приятнее. Де Хин закаляется так постоянно. Может поэтому он никогда не простывает? Ретро думал, куда девушка спрятала свои стволы и одежду. На видных местах их не было. Не могла же она все оставить в машине.

Когда Якоб вошел на кухню, то увидел, что пятнистая уже поставила на стол бутылку теплого джинна. Она водила по стеклу пальцем и задумчиво щелкала акульими зубками. Ретро вздохнул и достал из морозилки форму со льдом. Следом пошла заветренная половинка лимона и просроченная бутылка тоника, купленная за гроши в Мимомаркете.

— Надо что-то поесть, — сказал он. — Что вы обычно едите?

— Все, — сказала Спот, отвернувшись от бутылки. — То, что купит Шестерка.

— Шестерка?

— Он… Он тоже из банки, но слегка недоразвитый. Не разговаривает, зато послушный. Может водить машину, таскать грузы. В общем — раб.

— Понятно, — невозмутимо бросил Ретро. — Футболка «Главное — семья», так?

— Ты его видел?

— Мельком. И где он сейчас?

— Спит в машине. Ему там хорошо и привычно. Много журналов и книг.

— И зачем было врать мне насчет этого? Что вас только двое.

— Я не могла выложить все и сразу. Ну кто так делает?

— Ах вот как. А Жирный? Где он?

— Н-ну… В шкафу в прихожей.

— Где?!

Спот улыбнулась, изображая дурочку. Ее ресницы затрепетали, словно затвор пистолета-пулемета.

— Мне некуда было его деть. Шестерка боится его до чертиков, не может долго оставаться наедине.

— Ну так спрятала бы его за мусорными баками!

Девушка нахмурилась.

— Он мой брат. Братьев нельзя оставлять за мусоркой.

Якоб смотрел на нее с выражением самоубийцы встречающего поезд.

— А в шкафу можно?

— У тебя там чисто и приятно пахнет. Ты хороший хозяин.

— Уму непостижимо. Вот так кукушка!

Минуты две ретро разглядывал гнездо, которое Спот соорудила для Бритти. Тот был размером с баскетбольный мяч, и окостенело лежал в узле из плаща и нескольких пиджаков. Выглядел он как что-то совершенно неживое. Тяжелее и мертвее шара для боулинга.

— Он очнется только завтра к обеду. А я уйду на рассвете.

Острые пальчики прикоснулись к твердой пояснице Фитцвиля. Они царапали словно гвозди, однако ясно было, что это не акт устрашения. Спотти пыталась приласкать его. Успокоить.

Ретро повернулся к ней.

— Что за жизнь вы ведете? Вы наемники? Террористы? Просто психопаты? Кто?

— Ты так говоришь, как будто эти понятия не связаны. Всего понемногу. И в разных пропорциях. Бритти, например, психопат-террорист-наемник. А я — наемник-террорист-психопат. А Шестерка — трижды психопат, только тихий.

Ретро почувствовал, что хочет одновременно и задушить эту мерзавку, и прижать к стеночке совсем с другими намерениями. Ну-с, он же хотел остаться с ней наедине, ведь так? Пора ее немного подпоить, пока эта сферическая туша не висит над головой. Так что за дело, Фитцвиль, за дело…

Ну же!

— Нет, — сказал он, отстраняясь от ее поцелуя. — Уходи. Забирай его и уходи. Если у тебя действительно добрые намерения.

Спот напряглась. Она сжала кулаки так, что хрящики все-таки хрустнули в перегруженных пальцах.

— Все, — сказала она. — Ты меня достал.

Девушка отстранила Ретро и схватила гнездо… Но вовсе не для того, чтобы уйти с ним, сверкая голой задницей. Вместо этого лягушка побежала на кухню, где Якоб неделю назад распахнул окно на проветривание. Еще не понимая, что происходит, тот рванул следом, однако успел увидеть только планирующие пиджаки, браво развивающийся плащ и что-то бледное, ядром ахнувшее во двор и покатившееся по стоянке.

Смуглая кожа Якоба посерела.

— Сука сумасшедшая!

Спот визгливо рассмеялась, словно мультяшный чертик.

Фитцвиль накинул сброшенный жилет, сунул пятки в шлепанцы и побежал по лестницам, прыгая через пять-шесть ступенек. Два раза он упал, чуть не разбив колени. Он мчался и мчался, и во дворе, уже огибая машины, под странными взглядами тенебрийцев, отыскал Бритти.

Тот закатился в углубление ливневки, и мирно лежал там покрытый палью и налипшим сором. Но сферическое тельце не раскололось. Ссадин — и тех не было видно. Якоб прижал к нему ладони и понял: теплый, живой. Вот только пульс странный. Не тук-тук, а тук-тук-тик. Тук-тук-тик. Тук-тук-тик.

Вот так орешек.

— Ну что, мой братец проснулся? — Спот выставила вперед левую ногу в черном башмаке Фитцвиля. — Нет? Какой сюрприз. Почему ты не можешь поверить мне?

Лягушка снова накинула чужой халат и выглядела теперь как жена, вышедшая на дуэль с забулдыгой мужем.

— Может потому, что ты мне наврала с три короба в баре? Вы не ради денег гоняетесь за Эхсином. Кто он вам? Для чего нужен?

— Идиот ты, Фитцвиль, — вздохнула Спот. — Ты что не видишь разницы между недоговариванием и враньем, которое может уничтожить твою семью? Да иди ты нахер. Я не обязана тебе все выкладывать, только чтобы не испортить мальчику настроение. Знаешь, в шлюхиной квартире ты показался мне человеком, который не боится ничего. И только поэтому понравился. Ах, я так разочарована.