Общество как договор между сильными и слабыми. Очерки по экономике истории

Задаваемое вышеописанными свойствами разнообразие естественной среды означает ее неравномерное влияние на общества. Территория определяет спектр организационных альтернатив, из которых общества могут выбирать, в зависимости от этого выбора будет формироваться и структура экономической деятельности. Это означает, что неравенство возможностей, задаваемых территорией, ставит различные общества в неравные условия и для их культурной, политической и экономической реализации. В случае их регулярных контактов это уже является источником иерархии в отношениях между странами и регионами, что становится еще одним источником зависимости строения и развития обществ от территории, внося во все свойства территорий дополнительный элемент, связанный с местом общества или сообщества в соответствующей иерархии стран или регионов.

Численность населения, ресурсная база и мальтузианские кризисы

Итак, по целому ряду свойств территория неоднородна, на что накладывается дополнительный эффект, вызванный проистекающим из этой неоднородности различием возможностей для сообществ и индивидов. Поскольку значение имеют не только естественные свойства территории, но и свойства, производные от человеческой деятельности, неоднородность территории, кроме чисто пространственного измерения, имеет и измерение временное [Krugman, Paul, 1993; Wittfogel, 1957, р. 11]. Значит, географически обусловленное распределение возможностей является одновременно и исторически обусловленным.

Между этими разновидностями характеристик территории имеет место взаимовлияние. В частности, на все параметры территории влияют динамика и относительная численность населения, и во многом именно благодаря последним относительные преимущества той или иной территории являются продуктом человеческой истории. В доиндустриальном мире заполнение людьми территории, распределение и рост населения подчинялись иным эмпирическим закономерностям по сравнению с индустриальной эпохой. Подобно экономическому росту, рост населения в доиндустриальную эпоху был весьма умеренным, будучи подвержен при этом спадам, нередко уничтожавшим плоды предшествующих подъемов; в индустриальную же эпоху рост населения (как и дохода в западном мире) стал качественно иным по своим темпам.

В соответствии с ростом населения происходило и заполнение территории. Подавляющая часть мирового населения «собиралась вместе, как кораллы» [Бродель, 2006а, с. 27]. И хотя темп расползания населения по территории резко увеличился в индустриальную эпоху, значительная часть суши до сих пор остается неосвоенной. Следовательно, всякое давление населения на ресурсы во все времена, в принципе, могло быть снято колонизацией, поскольку всегда имело сугубо местный характер. Поэтому периодически возникавшие мальтузианские кризисы никогда не имели характера планетарного явления. Они обычно были результатом местного давления на ресурсы при невозможности его ослабить из-за тех или иных преград для перемещения населения. Это приводило к разнообразным катаклизмам, уменьшавшим численность населения, – голоду, эпидемиям, войнам, смутам и преступлениям, природным бедствиям.

Все это происходило из-за относительной редкости ресурсов. Голод – от относительного избытка населения, но – важная оговорка – избытка на данной территории. Голод содержит в себе призыв к изменениям в отношениях с окружающей средой: можно сократить число ртов, но можно и расширить используемое пространство или произвести изменения в рационе[5]. Иными словами, голод – это не непременно претензия к численности населения. Эпидемии наносят удар по большим скоплениям людей, в частности от них должны страдать города. Но ведь скученность говорит не столько о численности населения, сколько о его распределении, и подверженность эпидемиям – отрицательное последствие скученности, которое люди терпят ради ее потенциально еще более значительных положительных последствий в виде выгод от торговли и разделения труда.

Природные катаклизмы нередко связаны с тем, что люди поселились на плохих местах по причине занятости мест хороших. Природные бедствия на первый взгляд отражают тот факт, что люди последовательно занимают худшие земли. Но, как и голод, это можно считать призывом к изменениям отношений между человеком и природой: изменения среды обитания или ее использования – вот ответы на катаклизмы, альтернативные уменьшению численности. Например, ответом на наводнения, как в Петербурге в течение большей части его истории, может быть строительство дамбы. При систематических засухах, как в российской черноземной полосе, возможны создание ирригационных сооружений или изменения в выборе возделываемых культур.