Общество как договор между сильными и слабыми. Очерки по экономике истории

Все это говорит о возможности очень широкого спектра соотношений населения и ресурсной базы, на одном конце которого будет располагаться присваивающее хозяйство дикого племени, а на другом – высокотехнологичное хозяйство развитой индустриальной цивилизации. Все возможные соотношения населения и ресурсов до нашего времени сосуществуют, будучи представлены сообществами разного уровня развития, которые располагаются по планете поясами по соседству друг с другом. Узкая полоска цивилизованного мира дополняется поясом мотыжных культур, характеризующихся подсечно-огневым хозяйством в качестве доминирующего технологического уклада и соответствующей этому укладу обширной относительной ресурсной базой. Далее следует пояс дикарей с характерным для них присваивающим хозяйством и еще более обширной ресурсной базой.

Уже неоднократно указывалось, что уровень жизни в этих диких или полудиких сообществах нередко выше, чем в обществах цивилизованных [Бродель, 2006а, с. 144], из-за чего возникает вопрос о движущих силах, заставляющих подобные сообщества постепенно переходить на более высокий уровень. Ведь такой переход не дает гарантированного повышения уровня жизни. Ответ на этот вопрос заключается в том, что выживание сообщества определяется не только ресурсной базой, но и его способностью отстоять ее от посягательств других сообществ. Способность же эта во все времена зависела от численности сообщества. Поэтому, хотя дикие и полудикие племена и пользуются обширной ресурсной базой, благополучие им не гарантировано по причине их немногочисленности и слабости.

Иными словами, проблема выживания – двуедина: нужно выжить перед лицом природы и перед лицом других сообществ. Это требует тонкой подстройки численности населения как к миру природы, так и к миру людей, состоящей в том, чтобы не доводить до критического уровня давление на ресурсную базу и в то же время сохранять силовой потенциал. При этом по причине уже упомянутой изменчивости исторических характеристик территории всякое такое равновесие между численностью сообщества и противостоящими ему природой и другими сообществами должно быть временным и регулярно нарушаться в сторону обострения отношения либо с природой, либо с конкурирующими за нее сообществами. По мере смены таких подвижных равновесий сообщество постепенно переходит от низших к высшим формам общественного строя, что выражается в увеличении плотности населения вкупе с (по крайней мере, первоначальной) тенденцией к понижению среднего уровня жизни и увеличением его силового потенциала.

У мальтузианского кризиса помимо чисто ресурсного есть еще и социальное измерение. Во многих случаях кризисы возникали не от объективного недостатка ресурсов, а от нарушения равновесия внутри социальных общностей. Усиление местного давления на ресурсную базу могло приводить к вынужденной утрате статуса привилегированными, к углублению разрыва между богатыми и бедными или к вертикальным перемещениям внутри социальной иерархии. Все это могло приводить к социальным катаклизмам даже при отсутствии непосредственных угроз жизни человека, исходящих от недостатка средств существования.

Мальтузианский кризис ставит людей перед дилеммой: либо напрячься, либо уменьшиться числом. Вначале, как правило, выбирается последнее, а в долгосрочной перспективе находятся силы и произвести необходимые изменения. Мальтузианские кризисы играли роль периодически срабатывающего спускного клапана для снятия избыточного давления на ресурсы при невозможности для общества сразу же произвести надлежащие изменения в своих отношениях с естественной средой. В доиндустриальном мире именно благодаря мальтузианским кризисам, с одной стороны, вновь и вновь достигалось равновесие между населением и ресурсами, а с другой стороны, рост населения был нулевым или незначительным.

Одной из наиболее неизменных демографических переменных является распределение населения по планете. Бродель указывает на то, что распределение населения остается постоянным на протяжении длительного времени и воспроизводится вместе со всеми изменениями его общей численности; в частности, постулируется приблизительное равенство Китая и Европы [Бродель, 2006а, с. 8–9; Wallerstein, 1974, ch. 1]. Постоянство распределения населения по планете Бродель объясняет климатическими ритмами, указывая на сохранение пропорций в численности населения между разными странами при глубоких изменениях в общей численности населения. Поскольку те или иные исторические факторы, действующие на численность населения, в истории почти всегда обнаруживались только в отдельных странах, тогда как динамика численности населения обычно имела планетарный охват, то отсюда он делает вывод о том, что это должно объясняться естественными причинами, как климатические ритмы, влияющие на всю планету.