Общество мертвых и исключительных

Теперь она вновь не знала, что ей делать. Остаться? Или бежать? Довериться? Или отступить, как она делала последние четыре года? Ей обещали помочь. Окружили заботой. Сказали, что тут ей ничего не угрожает. И Эбель почти поверила в это. Потому что хотела. Хотела остаться и, сидя с Соль в комнате, по вечерам перемывать косточки знаменитостям, слушать музыку, танцевать, ходить на пары, влюбляться, веселиться и… жить как обычный человек. Кажется, это был ее шанс начать новую жизнь. Оставить за стенами академии страх и тревоги. Перестать притворяться. Бояться.

Но…

Но Эбель должна была умереть. Сгнить в гробу из орешника на кладбище, где хоронят исключительных. Она не просто так оказалась под землей. Ее не просто так хотели убить. Надо узнать лишь кто и зачем. И в академии шансов на это у нее явно маловато.

Нет. Ей тут не место. И пока Соль не проснулась из-за шума за стеной, Эбель нужно убежать. Хорошо, что, кроме яблока, ей ничего не нужно тащить с собой. Жаль только, Соль расстроится из-за одежды, которую Эбель так и не сможет ей вернуть.

Ночью опустевший храм был особенно красив. Днем Эбель не смогла разглядеть в нем чего-то особенного. Лишь витражи в большом зале и лики святых, пугающе смотрящих прямо в душу, вызвали мурашки. Но сейчас… Сейчас собор преобразился. Каждый темный уголок манил к себе, каждый блик от тихого пламени восковых свечей заигрывающе плясал на каменных стенах. Сквозняк медленно раскачивал подвесные канделябры.

Это таинственное место напиталось мистикой. Магией, искрящейся под потолком. Древними тайнами, темными знаниями, от которых трепетал воздух. Эхо каждого шага уносилось вглубь коридора и, теряясь в его лабиринтах, разбивалось о стены.

Стоило выйти на улицу, как холодный влажный воздух сразу накинулся на нее. Спрятав кулаки в кофте, которую Эбель решила забрать (будем честны – украсть) как воспоминание о том, что все это было не сном, она накинула на голову капюшон и пошагала через двор.

Не оборачивайся. Не оборачивайся, дура!

Но, так и не послушав себя, Эбель развернулась. Тянущийся по разрушенным камням плющ был на своем месте. Чернеющая плесень в фундаменте собора тоже. В окнах отражалась луна, а острые ветки покачивающихся на ветру безжизненных деревьев царапали стекла. Эбель хотела увидеть что-то, что ее остановило бы. Бегущую за ней Соль, сидящего на подоконнике голого (а он точно был бы голым) Ноа, наблюдающего за ней Кэруэла и даже пугающего Реджиса. Хоть кого-то. Хоть один повод, чтобы вернуться и вновь зайти в двери академии.

Но внутренний двор встретил Эбель лишь скрипящими ставнями, воющим ветром и криками ворон, доносящимися с кладбища. Оно будто звало к себе, и, повинуясь зову, Эбель покорно пошла по тропе, ведущей в могильную тьму.

Днем дорожка казалась куда привлекательнее и куда менее опасной, чем сейчас. Да и запах мха и мокрой земли был заглушен запахом опавших, высохших на солнце листьев. Удивительно, что за вечер аромат гербария превратился в плесневелую гниль.

Кресты кособоко тянулись к земле. Неухоженные и заброшенные могилы прятали в глубине гробы из орешника. Вороны, сидящие на плитах, словно сторожи, наблюдали за Эбель, которая, обняв себя руками, перешагивала торчащие корни деревьев. Охраняли птицы ее или же гниющие трупы, Эбель не знала и, лишний раз стараясь не поднимать голову, торопилась покинуть это чертово место. Ветки трескались под ногами, а в темноте стали мерещиться несуществующие силуэты.

– Еще призраков тут не хватало, – разозлилась сама на себя Эбель.

На кой черт она пошла здесь? Почему просто не сбежала через главный вход? Ну поймали бы ее – и ладно. Зато она бы знала, что смотрят ей в спину люди, а не ожившие мертвецы.

Эбель почти перешла на бег. Она перепрыгивала корни и, спотыкаясь, хваталась за кресты. Лишь бы поскорее убраться отсюда. Лишь бы перестать ощущать на себе потусторонний взгляд. Вороны, забив крыльями, заскакали по деревьям. Трясущиеся ветки хватали Эбель то за кофту, то за колготки, которые уже начинали рваться.

– Эбель, – прозвучало из тьмы.

Боже… Этого еще не хватало.

Эбель испугалась и, сорвавшись с места, рванула в темноту, которая и не думала ее отпускать.

– Эбель!

В ушах зазвенело. Паника накинулась на нее со спины и, схватив в крепкие объятия, повалила на землю. Живот скрутило, а колени зазудели из-за свежих ссадин. Эбель попыталась встать, но, задыхаясь точно так же, как днем, схватилась за горло и упала на спину. Она поползла назад, пытаясь спрятаться, но, ударившись лопатками о торчащий крест, вскрикнула и выдала себя.

Эбель оказалась у раскопанной могилы. У своей могилы.

Я все-таки умру…

Эти мысли порядком задолбали ее, но в голову не лезло ничего, кроме них, и «Боже, спаси и сохрани».

– Эбель!

Голос раздался совсем близко, и Эбель сжалась, будто готовясь сразу лечь в гроб у креста. Тело тряслось. Ее окутывал то испепеляющий жар, то дикий холод. Эбель хотела умереть. Лишь бы все это скорее закончилось.