Общество мертвых и исключительных

Я умру, я умру, я умру…

Слова разъедали мозг изнутри. Пытались достать воспоминания, напомнить о забытых днях, о матери и отце, о темноте под крышкой деревянного гроба. Они забирали Эбель в ад, в котором она должна была сгореть.

— У нее паническая атака, — догадался профессор.

«Закрой свой рот, хренов умник!» — разозлилась Эбель.

Она задыхалась. Царапала горло, спешно пытаясь расстегнуть трясущимися руками пуговицы на сарафане, и давилась слезами. Ноги предательски подкосились, но сильные руки поймали Эбель под локти, так и не дав упасть на пол. Ее усадили на стул, собрали волосы в хвост и принялись тыкать стаканом воды в лицо, но Эбель, кряхтя, хотела лишь набрать побольше воздуха в легкие.

Я умру, я умру… я…

— Все в порядке, милая! Все хорошо, — раздался рядом с ухом голос Вуд, и теплая рука легла на холодную грудь Эбель.

Горячая волна, словно электрический разряд, прошлась от кончиков пальцев ее ног до макушки и, остановившись в голове, медленно растеклась в ней патокой.

— Как ты? Пришла в себя? — медленно прошептала директор.

Она не отошла от Эбель и теперь гладила ее по спине, успокаивая.

— Дыши медленнее. — Мужчина, очень высокий и худой как палка, сел перед Эбель на колени. — Вдох, выдох… Вдо-о-ох, вы-ы-ыдох.

Эбель невольно повторила за ним.

— Что ты видишь за моей спиной? — спросил он.

— Окно… — все еще задыхаясь, ответила ему Эбель.

— И все? Кажется, там…

— Парты, стулья, стены, книги, — разозлилась Эбель. — Я не ребенок, меня не надо успокаивать таким тупым способом.

Тем временем дыхание приходило в норму.

— Сколько тебе лет?

— Девятнадцать. А вам?

— А мне побольше, чем тебе. — Профессор ухмыльнулся и вновь протянул стакан воды, который в этот раз Эбель приняла.

— Попей, девочка, — погладив ее по голове, попросила Вуд.

Директор источала розоватый свет и блестела, как Эдвард Каллен на солнце. Первый раз за день Эбель не хотела, чтобы та уходила и замолкала.

— Спасибо, мисс Вуд. — Сделав пару глотков, Эбель глубоко вдохнула и выдохнула.

— И часто у тебя такое? — Мужчина выпрямился и отряхнул складки на твидовых брюках. — Ну, я имею в виду панические атаки?

Он облокотился на парту, вновь закрыв собой солнечные лучи.

— А вы учитель или врач? Хотите поставить мне диагноз? Или дать совет, какие таблетки стоит пропить?

— Хочу узнать о состоянии моей новой подопечной. Всего лишь проявляю вежливость.

Он поправил воротник бежевой рубашки и оттянул вниз вязаную жилетку. Косясь на директора, он ждал поддержки, но та была сосредоточена лишь на Эбель. И Эбель это, кстати, помогло. Она и думать забыла про то, что минуту назад чуть не умерла прямо на этом деревянном лакированном полу.

— Вот вы и познакомились. — Директор, последний раз погладив Эбель по спине, отошла от нее. — Это Джосайя Кэруэл. Преподаватель криптографии и твой… — она опять пыталась подобрать слова, — опекун?..

— Ну, опекун — это сильно сказано. У нее есть мать, а значит…

— У меня нет матери.

Улыбку Шейлы перед смертью сложно было забыть. И полные надежды глаза всякий раз, как она приводила дочь в церковь, — тоже. Лучше бы у Эбель не было матери, чем та, кто вместо сказки перед сном читала ребенку молитву, изгоняющую дьявола.

— О… — брови Джосайи поползли вниз, — сочувствую, — и так же быстро вытянулись в ровную линию. — Но опекуном меня все равно не назвать. Преподаватель, помогающий освоиться и нагнать материал? Да. Но не отец, контролирующий капризную дочь. А так, можешь обращаться ко мне за помощью в любое время дня и ночи. Окей? — щелкнув пальцами, подмигнул он.

— Не говорите так, если вам больше сорока. Окей? — передразнила его Эбель.

— Мне меньше сорока, — улыбнулся тот. — Но больше девятнадцати. Поэтому, пожалуйста, не дерзи мне. Окей?

Мисс Вуд встала между ними, пытаясь разрядить обстановку. Ну святая женщина, ей-богу…

— Способность Эбель вам очень понравится, Джосайя.

— Даже не знаю, что сможет меня удивить.

Профессор, стуча каблуками лакированных ботинок, вальяжно прошел до своего стола и, сев за него, открыл толстую книгу.

— Она понимает язык мертвых, — горделиво произнесла Вуд.

— Санскрит? Шумерский? Древнегреческий? — тут же набросился Джосайя. — Может, язык майя?

— Это она расскажет вам сама, а я смею удалиться по срочным делам. — Посмотрев на часы, она сложила руки в замок. — Приходи в себя, Эбель. И если вдруг захочешь поговорить о вчерашнем, то знаешь, где меня искать.

Оставив за собой последнее слово, Вуд попрощалась и вышла из кабинета.

— Так что? Какие языки ты понимаешь? — Джосайя уставился на Эбель, которая теперь чувствовала себя максимально неловко.

— Я не уверена… Я… — мямлила она, сама не понимая, о чем вообще говорит.