Общество мертвых и исключительных

Соль набрала в грудь побольше воздуха и выдохнула, стараясь успокоиться, наверняка используя какую-то корейскую технику. Изо рта у нее пахло мятой. Аромат тут же перенес Ноа в момент их последнего поцелуя. Освежающего, как глоток зимнего воздуха. Как то, чего ему не хватало. То, что он хотел ощущать вчера вечером вместо вкуса дайкири на своих губах.

— Так когда ты вернешь мне проигрыватель с пластинкой? И если вдруг я найду на нем хоть одну царапину, сверну тебе шею, ясно?

Ноа тряхнул головой. Больше никаких мыслей об этой зануде. Особенно о поцелуях с ней. Фу. Как он вообще мог подумать об этом. И как вообще мог этого хотеть. Соль душная, как пустыня Сахара. И уж точно свежестью альпийского ветра там даже близко не пахнет. Надо срочно найти Ребекку, Амелию или Шируку. Надо забыться в них. Или в Армире, которая заигрывающе смотрела на Ноа весь завтрак. Она сидела с другими «белыми» в центре зала и накручивала на палец темные волосы. Кажется, ее способностью была левитация, потому что от каждого вздоха и каждого взгляда Ноа в ответ на нее она медленно отрывалась от стула. Мальчик рядом с ней аккуратно хватал ее за локоть, зная, что пользоваться даром в стенах академии запрещено. Видимо, это был ее друг. Или парень. Ноа это вовсе не волновало. Для нее он может стать кем угодно. И отказаться от этого она точно не сможет.

— Занесу сегодня, — наконец ответил Ноа на вопрос Соль, — и специально поцарапаю. Оборванке — оборванные вещи.

Он встал из-за стола, держа в руках пакет молока.

— А вот это уже оскорбление, дебил, — огрызнулась Соль. — И вообще, никто не говорит «оборванные» вещи.

Но ее поучения и смех Эбель он уже плохо слышал. Потому что видел перед собой лишь красотку Армиру.

На урок искусств Ноа и Армира опоздали: были заняты более интересными вещами, чем очередной рассказ о любимом художнике мисс Моретти, да Винчи. Хорошо, что в субботу было всего две пары: живопись и литература. Что на той паре, что на другой Ноа планировал поспать. Сесть в конце кабинета, подмять под себя пиджак и под старый саксофон, скуление которого Соль называла джазом, провалиться в мир дремы и сновидений. Но все задние парты были заняты теми, кто вчера на вечеринке Ноа вылакал минимум бутылку рома. Их отекшие лица лежали в ряд на партах.

— А вот и вы, мистер Ноа, мисс Лейзвуд, — Бруна не была расстроена их с Армирой опозданием. — Заходите скорее, miei cari[10], занимайте свободные места.

Мисс Моретти поставила холст на подрамник и, взяв в руки палитру с кисточкой, продолжила объяснять студентам, как рисовать очередной шедевр, лучший из которых украсит одну из стен в академии. В кабинете пахло шоколадом и ванилью. На аккуратно прибранном столике мисс Моретти стояла чашка. Рядом на салфетке лежал недоеденный кусок пирога. И крошки. Много крошек…

— Сегодня я расскажу вам о приемах, которые в живописи использовал сам Леонардо. Покажу все на примере его работ, а потом мы вместе напишем собственную картину. Можете повторять за мной, а можете импровизировать. — Мисс Моретти поправила фартук, обтягивающий ее пышную фигуру. — Или же наслаждайтесь музыкой. Сегодня вместо субботнего джаза я включила вам Алессандро Скарлатти, итальянского композитора эпохи барокко.

Ноа не заметил, как Армира подсела к своим друзьям и заняла место, на которое претендовал он.

— Ну же, мистер Эдвин, поторопитесь, а то пропустите самое интересное.

Ноа оглядел кабинет. Нашел Реджиса, сидящего у окна, Ребекку, целующуюся с каким-то «фиолетовым», и Соль, которая, кажется, даже не обратила внимание на мешающего всему классу студента. Собрав длинные волосы в высокий хвост и выпустив фиолетовые прядки у лба, она надела наушники и начала покачивать головой в такт музыке. А потом закатала рукава отвратительной, будто бабкино тряпье столетней давности, рубашки. Соль всегда была неуклюжей: уже умудрилась заляпать академическую жилетку светлой краской. Свет падал на ее тонкую, исполосованную следами цепочек шею и костлявые запястья. Запястья, которые Ноа сразу захотел поцеловать.

— Мистер Эдвин. — Рука Бруны легла ему на плечо и аккуратно подтолкнула к партам.

Ноа махнул головой, прогоняя мерзкий образ зануды из своей головы и, извинившись перед преподавателем, показательно прошел мимо Соль. Эбель, сидящая рядом с ней, что-то писала в своем блокнотике, но, завидев приближающегося Ноа, резко закрыла тетрадь и запихнула в сумку.

— И это ты мне говорил про то, что я пялюсь на новенькую? — Реджис не упустил возможности уколоть Ноа.

Ноа бросил сумку на парту и громко упал на стул, будя спящих скур.

— Я не пялился на Соль, — сказал Ноа, смотря прямо на нее.

Черт, Ноа. Ты пялился! Ты, как кретин, любовался ею, пока она не видела. Ты и сейчас на нее смотришь! Отвернись!

— Ага, — ухмыльнулся Реджис.

— Ага, — передразнил Ноа.