Общество мертвых и исключительных

— Я не брошу ее, — голос Эбель эхом разлетелся в кромешной темноте. — Никого из них.

— Ты должна это сделать! — Реджис тоже был в ее сне.

— Они убьют ее!

— Она уже умерла.

— Нет, я слышу, она зовет меня. Кричит мое имя.

Где-то вдали раздался плач и сразу за ним истошный, полный боли крик. Эбель хотела побежать на зов, но Реджис схватил ее за руку.

— Не время геройствовать, Барнс.

— Отпусти! — попыталась вырваться она.

— Нет.

— Я не могу их оставить. Дай мне спасти хотя бы Марию!

— Они убьют тебя, Эбель! — разозлился Реджис и сильнее впился в ее руку. — Если ты не думаешь о себе, то подумай обо мне! О нас!

— Хочешь спастись? Так уходи.

Реджис опешил.

— Уходи! — крикнула она.

— Бунтарка…

Эбель вырвала руку и сделала шаг назад.

— Проваливай! Не хочу тебя больше знать, — по щекам потекли горячие слезы. — Ты чертов трус! Уходи!

Реджис быстро и громко дышал. Он был весь в крови. Она запеклась на его лбу. Почернела на ранах на шее и руках. Медленной струйкой вытекала из носа. Реджис был потный и грязный. В рваной серой футболке и таких же испачканных штанах. Он был босым. Как и Эбель.

— Я не брошу тебя, — сказал он ей.

Два широких шага — и его сильные руки обвили ее талию. Он закинул Эбель себе на плечо и, крепко держа, побежал в темноту. Сломанные ребра болели. Живот крутило. Все тело ныло. Но Эбель, не сдаваясь, продолжала колотить Реджиса по спине.

— Как ты можешь их всех бросить?

— Мне плевать на них.

— Отпусти меня! Оставь!

— Не в этой жизни, Барнс. — Реджис крепче обхватил ее. — И не в следующей.

Эбель открыла глаза. Очередной кошмар очередной ночью. В ногах сидел Тимо и, увидев, что она проснулась, залез руками под одеяло и дотронулся до ее колен. Эбель тяжело вздохнула. Она ужасно устала от всего этого.

— Что приснилось? — обеспокоенно спросил Тимо.

— Как обычно, фигня, — ответила Эбель.

Соседняя кровать пустовала. Соль так и не пришла, возможно, решив переночевать в другом месте. Эбель понадеялась, что не с Ноа.

— Попробуй уснуть. — Старые пружины заскрипели, когда Тимо подлез под бок к Эбель.

Он прислонился спиной к стене и, вытянув ноги, положил голову на подушку. Эбель укуталась в одеяло и, развернувшись, уперлась Тимо в грудь. Она уже привыкла к тому, что ее кровать пахла сырой землей и плесенью. А Тимо, кажется, начал привыкать к запаху вишни и ванили. Спать друг с другом в одной кровати тоже не было чем-то привычным для них двоих. Эбель закрыла глаза. Она привыкла засыпать под сопение Соль и думала, что Тимо успокоит ее своим дыханием, но он не дышал. Мертвецам не очень-то это и нужно.

Эбель медленно проваливалась в сон, пока Тимо гладил ее по плечу. Холод его руки ощущался даже сквозь одеяло, но отчего-то внутри Эбель медленно разгорался пожар.

— Не смей ничего вспоминать, — вдруг раздался голос Реджиса в голове так отчетливо, будто он был в ее комнате.

Будто он говорил ей это прямо на ухо. Эбель почувствовала горячие пальцы, скользящие по ее шее, и, открыв глаза, она увидела перед собой Тимо. Но руки были не его.

— Что? — Эбель потерла руками горло.

— Ты о чем?

Подушечки пальцев запульсировали, будто Эбель прикоснулась к раскаленному чайнику. Руки горели. Она ничего не трогала, но было четкое ощущение, что пальцы ее бегают по странным шершавым линиям. Жгутам, вздувшимся венам, натянутым ниткам. И каждый раз прикосновение становилось горячее и горячее.

— Это невыносимо…

Эбель положила руки на Тимо. Она сжала его свитер, пробежала пальцами по каждому узелку и наконец коснулась шеи. Холодная кожа тут же остудила ее горячие пальцы.