Общество с ограниченной ответственностью

Вот такая странная реакция. Со временем их отношение к нему спустилось как бы на ступеньку вниз. Если Иван был равнодушен, а Гарик обрадовался, то теперь Гарик, хоть и называл его братишкой по привычке, потерял к Саше всякий интерес, а Иван вообще смотрел волком. Саша чувствовал себя чужим в их компании. А в эту ночь, перед налетом, он ощущал это особенно остро.

Саша посидел немного, хотел откланяться и пойти спать, но наткнулся на тяжелый взгляд Ивана.

Тот хотел что-то сказать ему, но не смог. Или не стал. В следующее мгновение Иван подался вперед, облокотился на стол, а головой уткнулся в руку.

Тревожно было, неспокойно. Где-то высоко в ночном небе звучали тоскливые и прощальные крики птиц, свист крыльев. Огромный клин тянулся на запад. Гуси или журавли. Какая-то живность кричала в камышах. Ночью все было по-другому. Саша всю жизнь прожил в городах, в каменных джунглях. И сейчас в лесу, на дальнем кордоне, чувствовал себя очень неуютно.

– Выйду ночью в поле с конем, – вдруг глухим, но очень сильным голосом запел Иван, – ночкой темной тихо пойдем.

Он пел не поднимая головы, но настолько сильно, что у Саши мурашки побежали по коже.

– Мы пойдем с конем по полю вдвоем. Мы пойдем с конем по полю вдвоем.

Гарик оторвался от телефона и подмигнул Саше, кивнув на Ваню. Мол, классно поет!

Саша моргнул, он был поражен голосом этого человека.

Хотел сказать об этом, но Иван запел еще ниже. Была в его голосе какая-то глубинная мощь. Такая, через века. Словно пели люди давно ушедшие, но когда-то жившие на этой суровой земле, под этими звездами и журавлиным клином.

– Ночью в поле звезд благодать,
В поле никого не видать,
Только мы с конем по полю идем,
Только мы с конем по полю идем.

Вдруг в душу вползла такая тоска, что Саше физически стало плохо. Он ощутил себя стоящим на краю пропасти, за которой вечность.

«Меня ведь завтра убьют!» – эта мысль, такая простая и непостижимая, открылась ему внезапно как истина. Ведь истина – это страна без дорог, к ней нельзя прийти через социальные институты, через школу или церковь. Он просто понял это одномоментно, и стало страшно.

– Сяду я верхом на коня.
Ты неси по полю меня.
По бескрайнему полю моему.
По бескрайнему-то полю моему.

– Гарик, слушай, но ведь он же наверняка с кем-то завтра поедет, может, с оружием будет, да мало ли, мы ж не знаем, что у него в голове!

– Дай-ка я пойду посмотрю,
Где рождает поле зарю.
Ай брусничный свет алый да рассвет,
Али есть то место, али его нет.

– Если что, мы отскочим, да? Отвернем? Не будем же под пули-то лезть?

Гарик промолчал и как-то странно посмотрел и обнял.

– Ты смерти, что ли, боишься, братишка? Это как стакан водки на морозе выпить. Обожжет и отпустит.

Иван вдруг замолчал, поднял голову и уставился на Сашу каким-то безумным взглядом.

– Да мы их вот так вот, – он взял в руку апельсин со стола и сжал в огромном кулаке. Сок потек сквозь пальцы, как кровь. – Понял?! Нет?! – Иван стал подниматься с перекошенным от ярости лицом.

Гарик тут же вскочил навстречу и схватил его за плечи.

– Тихо-тихо, Ванек, все нормально, нормально все.

Ваня перевел взгляд на друга и дернулся.

– Гарик, дружище, ты это, прости меня, я ж за тебя зубами.

– Да-да, успокойся, Вань, садись давай, все хорошо, хорошо все.

Иван медленно опустился на скамью, положил голову на стол и затих.

– Ты не обращай внимания, Сашок, он у нас того, – Гарик постучал кончиками пальцев себе по голове, – контуженый. Как накатит побольше, сразу крышу рвет, а так он ничего, нормальный, когда не пьет.

Саша смотрел на них и понимал, что они не свернут, ну если, конечно, Славу не будет охранять какой-нибудь спецназ с пулеметами.

И Саша идет завтра с ними. В обойме. И не соскочить ведь никак.

Он заглянул в глаза Гарику, хотел увидеть там какие-то признаки здравого смысла, увидеть чувство самосохранения, желание жить, но увидел только пустоту и беспричинную удаль.

«Конец мне, эти придурки точно выкрутятся, а меня пристрелят!»

Гарик взял со стола луковицу и откусил от нее, как от яблока. Захрустел с аппетитом, не морщась. На поляну, где они сидели, вполз туман. Стало холодно. Была глубокая ночь, но спать не хотелось. Он понимал, что не уснет. Так тревожно было.

– Да не парься ты, мы же не вчера родились, дернутся – там и останутся. И один он будет или с кем-то – вообще до фонаря!

– Нельзя же так, наверное. Говорят, на том свете…

Гарик заржал, Иван дернулся.

– Каком том свете, Сашок? Ты что, веришь в эту чушь? Нет никого того света, есть только этот! Вот это вот все! – он кивнул куда-то вбок. – И больше ничего!

Саша молчал, Гарик поднялся, взял карабин и пошел в сторону леса. Что он такое вообще? Саша вдруг отчетливо вспомнил страшный крик покалеченной им женщины.

Как он стал таким? Или он таким родился?