Общество знания

Первый удар по хозяйству реформа нанесла в 1991-1994 гг., когда промышленное производство сократилось более чем в два раза. Член Президентского Совета, руководитель Аналитического центра Администрации Президента РФ по социально-экономической политике П. С. Филиппов дает большое интервью (4 января 1994 г.). Его спрашивают, какова причина этого кризиса. Он отвечает: «В нашей экономике узкое место — это торговля: у нас в три раза меньше торговых площадей, чем, например, в Японии. Хотите хорошо жить — займитесь торговлей, Это общественнополезная деятельность, И так будет до тех пор, пока будет существовать дефицит торговых площадей, а, еще вернее, мы испытываем дефицит коммерсантов» [176].

Экономисты настойчиво советовали совершить поворот России к «жизни в долг», к большим внешним заимствованиям. Видный экономист Н. П. Шмелев предлагал сделать большие внешние заимствования, а отдавать долги государственной собственностью. Он писал: «По-видимому, мы могли бы занять на мировых кредитных рынках в ближайшие годы несколько десятков миллиардов долларов и при этом остаться платежеспособными… Эти долгосрочные кредиты могли бы быть также (при должных усилиях с нашей стороны) в будущем превращены в акции и облигации совместных предприятий» [198].

Через год, когда страна уже втягивалась в кризис, «Известия» (30.10.1989) берут интервью у Шмелева: «Николай Петрович, с вашим именем связывают предложение по получению многомиллиардных кредитов на Западе, которые можно покрывать за счет… новых кредитов». Он отвечает: «После мощной волны шахтерских забастовок ситуация переменилась. Не исключено, что частный банковский мир переведет нас в категорию политически ненадежных заемщиков, так что на солидные займы рассчитывать нам не придется… [Можно взять] под залог нашего золотого запаса, основательно, кстати, пощипанного. Зачем мы его храним? На случай войны? Но если разразится ядерная война, нам уже ничего не нужно будет».

Это — продукт аутистического сознания. Зачем мы что-то храним? А если война? Давайте уж лучше сегодня пропьем!

РФ сразу стала втягиваться в долговую яму и брать займы «зависимого типа», но российскому обществу это представляли как «помощь Запада» или даже иностранные инвестиции. Д.э.н., начальник аналитической службы Московской межбанковской валютной биржи В. В. Симонов описывает этот процесс: «Внешние заемные средства предоставлялись стране на обычных коммерческих условиях международного рынка ссудных капиталов, и попытки представить эти кредиты как помощь развитию выглядели весьма наивно и в советское, и в ближайшее постсоветское время. Более того, страна получала внешние займы и кредиты на условиях, гораздо более жестких, чем страны с аналогичным уровнем обремененности внешним долгом. Указанный рост заимствований не сопровождался разработкой сколько-нибудь реальных долгосрочных стратегий использования и погашения задолженности» [153].

Действительно, льготный период кредитов для СССР в 1986-1990 гг. составлял 4,22 года, а для РФ в 1992 г. всего полгода. Агрегированный показатель льготности (т. н. грант-элемент) для СССР в 1986-1990 гг. был равен 9,8 %, а для РФ в 1992 г. 4,8 %. В середине 90-х годов положение, по словам Симонова, было таково: «Как государство с явно невысокой платежеспособностью, которое не в состоянии выполнять обязательства по обслуживанию задолженности, Россия столкнулась со всеми последствиями кризиса долга: с отсрочками платежей, реструктуризацией задолженности в рамках Парижского и Лондонского клубов и, наконец, со стабилизационными программами МВФ» [153].

А вспомним, с какой страстью масса здравомыслящих людей уповала, как на манну небесную, на инвестиции в нашу экономику. Слова «инвестиции» и «инвестор» были наполнены магическим, спасительным смыслом. Вот придет инвестор! Что это за зверь, почему он должен придти, что он унесет за эти свои инвестиции? Об этом никто не думал и не говорил. Эти надежды на инвестиции культивировались даже в отношении таких сфер, куда их не было никакой надежды заманить. После того, как правительство «акционировало» предприятия ЖКХ, оставив их без причитающихся им амортизационных отчислений, главные надежды реформаторы возлагали на «частных инвесторов» — разговор об этом ведется уже более десяти лет.