Представляют интерес не только широкие обследования разных категорий фермерских хозяйств, применяющих компьютеры и информационные системы, результаты которых публикуются в специальном журнале («Computers and Electronics in Agriculture»), но и большой длительный экспериментальный проект «Компьютеризированная ферма 2000 года». Эта ферма была создана в Техасе, имела 1340 га земли, многотоварное производство в земледелии и животноводстве и управляющую информационную системы. Все затраты и выгоды сравнивались с альтернативными способами управления. Вклад компьютеров в валовой доход фермерских хозяйств США к концу 80-х годов обеспечивал, согласно оценкам, прирост дохода на 5 %. Достижения в биотехнологии и семеноводстве пока что дают больше [194].
Надежных количественных данных о вытеснении материального производства постиндустриальным укладом нет. Рассуждения на эту тему умозрительны. Так, Ж.-М. Ферри пишет: «Новый сектор труда и деятельности, „четвертичный сектор“, фактически уже образуется. Что мы понимаем под этим „четвертичным сектором“? На мой взгляд, он будет включать в себя все немеханизируемые виды труда или неунифицируемые виды производства… Общая черта всех видов этой деятельности состоит в том, что они связаны с общением, т. е. по самой своей сути не могут быть механизированы и затрагивают человеческую личность» [251, с. 291].
О. Тоффлер считал, что в «обществе знания» будут преодолены присущие наемному труду отношения купли-продажи рабочей силы, подавляющие личность работника. В новой системе коммуникаций труд станет творческим, с гибкой организацией и стиранием различий между боссом и работником. Другими словами, он предвидел, что новая техника позволит преодолеть отчуждение труда.
Он писал в 1983 г.: «Чем более мы приближаемся к экономике Третьей волны, тем большее значение имеет культура. Многие из новых профессий в этих отраслях зависят от культуры такими способами, которых не было прежде. Новая экономика вознаграждает за умение обращаться с символами, образами и абстракциями, за способность говорить и мыслить логично и за другие способности, которые в наименьшей степени были необходимы и в наименьшей степени вознаграждались в рамках меньшинств, многие из которых все еще близки к своим доиндустриальным, сельскохозяйственным корням.
Старая экономика периода Второй волны вознаграждала за определенные свойства характера: точность, подчинение единой центральной власти, способность к пониманию того, как функционирует бюрократия, способность смириться с пожизненным механическим и однообразным трудом.
Новая экономика Третьей волны также вознаграждает за определенные свойства, как уже я отмечал, но они не обязательно будут такими же, как при Второй волне. Ясно, что она в наибольшей степени вознаграждает за познавательные способности и образование. Но существует много и других личностных свойств, которые встречаются не так часто. Экономика Третьей волны будет также вознаграждать людей, которые способны к быстрому приспособлению к изменениям; гибки, способны работать более чем на одного босса и, может быть, даже одновременно выступать в роли босса. Она будет вознаграждать людей любознательных, пытливых, стремящихся выяснить, что происходит и оказывать влияние на происходящее, людей, способных сохранять самообладание в условиях беспорядка и неясности. Ей понадобятся люди, которые могут не иметь навыка в какой-то одной пожизненной специальности, но обладают опытом в нескольких различных областях и способностью перемещать идеи из одной сферы в другую. Она будет вознаграждать индивидуальность и предприимчивость…
Экономика Третьей волны будет одобрять способных начать новое дело, исполнителей, но также будет нуждаться в творческих мечтателях, даже в большей степени, чем ранее. Она будет вознаграждать — и это главное — тех, кто ориентирован в будущее, в большей степени, чем тех, кто живет преимущественно в прошлом» [237, с. 286–287].
Однако с самого начала были сделаны предупреждения о том, что в информационном (программированном) обществе отчуждение труда и угроза безработицы лишь усилятся.