Общество Зверя

Но обещание так и осталось невыполненным.

 — Я ещё виню себя за то, что не смог ничего сделать против Йозефа. Он стоял выше меня даже по должности. Прости, что я ничего не сделал, — мужчина, взяв осторожно ладонь Джины, склонился к ней и поцеловал. Джина закрыла глаза, не в силах противиться этой любви. Вольфрам был очень красив для человека. У него были чёрные прямые волосы до плеч, синие, словно два сапфира, глаза. Он обладал по истине чистой и белой кожей. А теперь, когда он стал вампиром, эта красота вышла на ступень выше. Вольфрам говорил ей, что является представителем клана Гангрел. И они отнюдь не могли похвастаться красотой и очарованием.

Девушка верила, что Вольфраму не нужно вампирского соблазнения, чтобы очаровать кого-то. Всё, что нужно было для очарования — заложено в нём природой.

 — Не нужно прошлого, Вольфрам. Йозеф меня любил, хотя многие в это не верят. По мнению некоторых его коллег… Я была ничем, кроме подопытной.

Джина открыла глаза, одарив своего любимого родственника самой прекрасной улыбкой.

Она понимала стремление Вольфрама спасти её от Ангела Смерти. Само прозвище было слишком кричащим и явно говорило далеко не о любви. Но… Австрийке хотелось верить, что Менгеле её всё-таки любил. Он был с ней нежен и добр больше, чем с остальными жертвами чёрно-белого коробка с колючей проволокой.

Мужчина вдруг оторвался от нежной руки и выпрямился. Боль гулом отозвалась в позвоночнике. Раны, которые нанесла чёртова Далила, давали о себе знать.

Вольфрам прекрасно справлялся с болью, но раны от руки Древней имели свойство постоянно напоминать о себе. Она отлично знала куда бить и с какой силой.

Однако он чудом выжил в схватке с двумя вампира, один из которых Древний. Неонаты обычно сразу лишаются в таких битвах головы. Вольфрам не считал себя слишком юным для боёв с таким древним злом, однако дополнительные годы пошли бы ему на пользу.

Кто знает, что ещё в себе несет этот ген «Материи», которому положило начало космическое существо. Быть может, сотней лет позже Вольфрам станет настоящим монстром с очаровательным лицом. И тогда Древних вампиров ничего не спасёт.

Джина, заметив искру боли на лице своего «брата», решила переключиться на темы разговора посущественнее. Тем более, прошлое они ещё успеют обсудить.

 — Ты не знаешь, с кем меня хочет познакомить Андрей? — спросила она, вспомнив про слова Цимицхи, — Неужели это кто-то с бала ЛаКруа?

Вольфрам, услышав про это, заметно оживился. Боль ушла на второй план, а мысли бешеным потоком пронеслись в голове. Он внимательно посмотрел на Джину. Кажется, его «дорогой» архиепископ задумал что-то совсем неладное. Впрочем, Джина ему явно не для сексуальных утех. Она, в лучшем случае, станет просто материалом для его нового питомца, а в худшем…

 — Я не знаю, с кем он тебя собрался знакомить. А насчет бала…— сказал мужчина, медленно понимая всю суть произошедшего. Он словно нашёл ту самую деталь, которая бы объяснила всю картину выстраивавшейся мозаики. У Андрея был совершенно другой план насчёт бала. И тут Вольфрам задумался. Шабаш обычно, если что-то делает, то ничего не скрывает. Бойцы Шабаша приходят и устраивают великое месиво. Андрей, как глава Шабаша, обычно отсиживается в тихом месте, пока его бойцы крушат всё на своем пути. Но в этот раз все было по другому. Слишком подозрительно и сомнительно.

В этот раз он вдруг решил играть по правилам Камарильи. Но… Это же совсем не в традициях Шабаша. Андрей определЁнно узнал про Джину ранее и решил её не пугать своей мерзкой зелёной мордой. Решил действовать сам. Теперь то до парня дошло, что он опять был запасной единицей, которая должна была выполнить самое грязное задание для отвлечение внимания. Андрей прекрасно знал про Джину с самого начала и стремился её поймать. Он отлично просчитал все шаги ЛаКруа. И откуда-то знал, что девочка окажется без присмотра князя. Грубо говоря, он узнал будущее в точности.

Под натиском мрачных мыслей мир вокруг будто сжался и почернел. Уменьшился до размеров кокона, обвивающего несчастную муху, попавшую неожиданно на обед к пауку.

Джина, наблюдая за переменой на лице Вольфрама, решила немного добавить своего масла в огонь.

 — Мне показалось странным, что на балу Виктор не погнался за мной. Он остался там, с ЛаКруа, — задумчиво сказала девушка, не замечая того, что Вольфрам побледнел еще сильнее. Его зрачки расширились, а руки сжались в кулаки.

«Лживый ублюдок» — с ненавистью подумал он.

И всё это время Вольфрам был лишь пешкой в когтистой лапе Цимицхе. Он ничего не знал об истинном плане, хотя Андрей вряд ли знал, что он Джине родственник. Ему лишь задано было отвлечь внимание этих камарильских уродов и, к сожалению, Вольфрам лишь сейчас это понял.