Общие родственники

Наталья перевела взгляд и посмотрела на себя. Еще раз усмехнулась. Она себя в светлое счастливое завтра тоже бы не взяла: лицо без бровей и ресниц, круглые щеки, заплывшие глаза, под ярким шелковым платком – практически лысая голова с робко пробивающимся мягким пушком.

Позади операция, восемь «химий», впереди месяц лучевой терапии. Никто на этом отрезке пути не выглядит хорошо, это Наталья знала точно, но смотреть на себя – такую непривычную, чужую, такую бледную и опухшую – всё равно было невыносимо. Каждый день – невыносимо.

И она снова посмотрела на мужа Колю, который пытался скрыть, что торопится.

Накануне у супругов случился скандал. Ну, как скандал: усталая перебранка, ничего необычного. Но с тех пор, как Наталья заболела и начала лечение, Коля с ней разговаривал всё жестче, всё сдержанней. Сначала она думала, что он пытается не раскиснуть, пытается не показать ей свою слабость и излишне не жалеть ее. Но только в этот последний скандал она поняла: он сознательно отдалялся. Один за другим обрубал концы, которые держали его утлую лодочку на этой станции. Готовил, стало быть, жену к тому, что скажет в итоге, перед тем как рубануть самый последний канат.

«Я не обязан и не хочу тратить свою жизнь на твою болезнь», – вот что он сказал вчера. Сказал, что жизнь слишком коротка, что он готов помогать деньгами, но смотреть, как увядает некогда любимая женщина, – выше его сил. Из чего Наталья заключила, что Коля уже нашел тихую гавань в стороне от родной пристани и «некогда любимой женщины».

Разрубание этого последнего каната принесло… облегчение.

Наконец-то стало понятно, что происходит. И Наталья с каким-то даже удовлетворением перестала думать о том, что творится в голове и в душе у мужа, и полностью погрузилась в собственную боль.

«Собирай вещи и съезжай, Коль», – сказала она ему. И с легким ужасом увидела: он обрадовался, что именно она произнесла эти слова. Пошел на балкон и вытащил их единственный огромный чемодан. К вечеру следующего дня вещи были собраны, и муж вышел за дверь, как будто отбыл в путешествие. Наталья сидела на кухне и смотрела в стену перед собой, боясь не одиночества, а надвигающегося вечера, в котором себя некуда было деть и невозможно было спастись от своих мыслей.

А еще через день Наталья сидела в том же ярком платочке и с таким же отсутствующим выражением лица, но в кабинете штатного психолога онкодиспансера. Придя к районному онкологу за направлением, она вдруг случайно увидела дверь, которую раньше не замечала – «Психолог». Дверь была приоткрыта, за ней было солнце в отличие от темного коридора, и выглядело это как приглашение. И Наталья вошла.

Психологом оказалась молодая коротко стриженная девушка: крупные черты лица, яркая помада, низкий голос. Она спокойно выслушала сбивчивый рассказ Натальи и даже бровью не повела. «Сколько она слышит таких историй в день?» – промелькнула у той мысль.

Выслушала и спросила:

– А какое у вас хобби?

Наталья словно наткнулась лбом на невидимую бетонную стену. Какое хобби? При чем тут хобби? Тут рак, тут муж ушел к другой, тут сын-подросток от рук отбивается, а ее про хобби спрашивают?! Даже в глазах потемнело от захлестнувшего возмущения. Но девушка-психолог смотрела открыто и с интересом, ждала ответа, не издевалась совсем.

– У меня нет хобби, – сказала Наталья даже с вызовом.

В кабинет заглянул высокий худой мужчина. Деликатно кашлянул.

– У меня сейчас пациент по записи, – сказала психолог, – давайте я запишу вас, вы придете ко мне на прием, и мы обо всем подробно поговорим. А до этого времени у вас задание – найти себе хобби.

– А где мне его найти?

– Вариантов мильон! – улыбнулась девушка. – Самое простое – вспомните, что любили делать в детстве. До свидания!

Наталья вышла из здания поликлиники озадаченная. Она шагала знакомым маршрутом, но мыслями была в своем детстве. До мелочей вспомнился письменный стол в углу ее комнаты, книжные полки над ним. Мысленно она выдвинула верхний ящик стола и заглянула в него, а там – рисунки. Десятки рисунков на листочках в клетку и в линейку, на альбомных листах, на каких-то обрывках и кусках бумаги – рисунки, рисуночки, наброски. Лица, руки, ноги, коты, драконы, дома на фоне деревьев, корабли, горы.

И взрослая Наталья вдруг ощутила тепло в солнечном сплетении и в кончиках пальцев. И прямо около дома развернулась и пошла в магазин товаров для творчества.

Пока шла, опять думала. Когда она перестала рисовать? Во время учебы в университете? – Нет, еще рисовала, целые блокноты долго потом лежали аккуратными стопками в тумбочке родительской квартиры. Когда начала работать, взяла свое первое классное руководство? – Нет, тоже нет, на столе всегда лежал блокнот, и Наталье хорошо думалось, пока рука сама собой выводила простым карандашом линии и лица.