Общие вопросы педагогики. Организация народного образования в СССР

Но и то обсуждение вопроса, которое началось только со зданий, с рационализации построек, с внешних форм, помогает нам уяснить, как мы по-настоящему должны строить. Если мы посмотрим на нашу окружающую действительность после того, как поспорим немного, мы начинаем больше замечать то, чего не замечали раньше. Придет рабочий с собрания, где говорилось о социалистических городах, и ему казарма или дом, в котором он живет, станет настолько непереносимым, что он захочет сейчас же приложить руку, чтобы его перестроить по-новому.

Если бы мы только и делали, что собирались и говорили о социалистических городах, то это было бы довольно праздным занятием. Но наряду с этим должно развиваться довольно большое бытовое движение. О быте сейчас очень много говорят, и не только говорят, но кое-какие результаты конкретные получаются непосредственно, и эта увязка с повседневной жизнью, с улучшением быта имеет огромное значение.

Когда мы говорим о быте, мне всегда вспоминается один рассказ Джона Рида, который, вероятно, многие из вас читали, — «Дочь революции», где рассказывается о внучке коммунара, ставшей проституткой. В этом рассказе очень хорошо вскрыто, как быт обывательский, где отец — глава семейства, где женщина должна заниматься только хозяйством, где отношение к женщине остается старым, глушит другие влияния, влияния отца-коммунара. Несмотря на то, что отец был коммунаром, что отец был участником революционного движения, несмотря на» все это, внучка коммунара — дочь революции — все же остается чуждой этой революции, потому что быт остался старый, в отношении быта ничего не изменилось. Вот вопрос о быте, который ставит Джон Рид, сейчас особенно чувствуется со всей актуальностью.

Все вопросы быта, которые сейчас ставятся на массовых собраниях, конечно, непосредственно связаны с тем большим вопросом социалистического строительства, который перед нами стоит.

Мы часто в последний год говорим: «Строим социализм», — но говорим только о хозяйственной стройке, а ведь это не только хозяйственная стройка, это — перестройка всех взаимоотношений между людьми, и сейчас этот вопрос начинает с достаточной яркостью выступать.

Многие товарищи отмечали, что мы заново ставим теперь многие вопросы, которые уже в начале революции нами ставились. Тов. Крупенина напомнила мне, как в 1918 г. у нас внутри Наркомпроса ставился вопрос, да нужна ли школа вообще, особенно после речи Владимира Ильича, который говорил о том огромном значении, какое имеет школа. У него есть даже такое выражение, что только школа сможет избавить подрастающее поколение от тех войн, которые сейчас происходят, от того разматывания и растраты человеческих сил, свидетелями чего мы сейчас являемся.

Эта установка Владимира Ильича о школе встретила со стороны некоторых товарищей возражения, и в журнале «Народное просвещение» появилась статья одного из наших сотрудников т. Шапиро, который доказывал, что при социализме школа не нужна. Это, конечно, совершенно неправильная постановка вопроса. Школа необходима. Школа, которая явится организационным центром, которая поможет молодому поколению, всем ребятам по-новому организоваться, по-новому овладевать знанием и которая будет для всей молодежи таким центром, — такая школа, конечно, сыграет крупнейшую роль. И тут я подхожу к основному вопросу — к вопросу о том, что социализм — это организация.

Ленин всегда подчеркивал, что гвоздь строительства социализма в организации, и поэтому неверно думать, что профсоюзы через некоторое время, не при социализме, а даже в более близкое время, отомрут. И текстили, и металлисты, и другие профсоюзы нужны, у них у всех свои особенности. Надо так, чтобы население по разным занятиям, по разным целям, по самым различным направлениям организовывалось.

Если мы сравним теперешнее население с тем, которое у нас было в 1917 г., то мы увидим, что в смысле организационном сделан огромный шаг. Я помню первые женские собрания наперечет; были работницы, которые участвовали в женских конференциях. Была захвачена верхушка, а низы только присутствовали и сами активного участия не принимали. Если же мы теперь посмотрим, как обстоит дело в этом отношении, то мы увидим обратное. В отношении Ленинграда мы не можем сказать, чтобы там в 1917 г. был мал актив, — напротив, масса там была очень активна в смысле революционном и в смысле политическом. Но если подойти к бытовому вопросу, то я помню, как у нас в Выборгском районе было заседание относительно того, как организовать клуб. И вот на этом заседании все передовые рабочие оказались в плену у пары поваров, которые захватили власть и повели разговор о том, какие кушанья в клубе надо приготовлять и как их надо вкусно готовить. И так как никто не знал, с какой стороны к клубу подойти и что должен собой рабочий клуб представлять, то чрезвычайно развитые рабочие терпеливо выслушивали рассказы поваров о том, как надо приготовить судак. На этом заседании почувствовалось, насколько это новая область и как здесь придется по-новому организовываться.