Общие вопросы педагогики. Организация народного образования в СССР

Несомненно, обучая родному языку, мы должны сделать как можно больше для развития прессы на этом языке, для быстрейшего развития на этом языке новой литературы, для перевода на этот язык лучших новых, лучших революционных вещей. Но все это дело не одного дня. Совершенно исключительное значение приобретает радио, говорящее на родном языке о современности, совершенно исключительное значение приобретает кино, особенно культфильм. Надо только, чтобы надписи делались на языке той национальности, которая смотрит кино, или чтобы при показе присутствовали переводчики, выкрикивающие перевод надписей. Газета, радио, кино— вот наиболее революционизирующие мысль отсталых национальностей орудия (я не говорю тут об общем изменении экономического и политического уклада, о роли Советов — это само собой разумеется). Очень важно развитие совершенно новых форм школьной и политпросветской работы.

Мы должны особенно внимательно изучать условия жизни отсталых национальностей не только во время царизма, но- и в послереволюционный период. Без этого мы не сумеем как следует индивидуализировать нашу школьную и политпросветительную работу, не сумеем как следует повести нашу агитацию и пропаганду. Одной коренизации госучреждений мало. Надо уметь всю работу приспособлять к национальному быту, всегда ориентируясь на массы, заботясь об их организации, об их вооружении для борьбы за новый строй.

1930 г.

К ВОПРОСУ О СИСТЕМЕ РАБОЧЕГО ОБРАЗОВАНИЯ (ДОКЛАД И ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА СОВЕЩАНИИ ПО РАБОЧЕМУ ОБРАЗОВАНИЮ)

Поскольку ставится вопрос о рабочем образовании в целом, то тут надо посмотреть на разные ступени этого образования. В данную минуту среди рабочего класса, среди разных его категорий чрезвычайно пестрая подготовка— и общеобразовательная, и техническая, и политическая. Тут надо обдумать такую систему рабочего образования, которая давала бы возможность самым широким слоям продвинуться вперед в области самообразования и приобретения целого ряда знаний, которые необходимы и для работы, и для жизни, и для борьбы.

Я вспоминаю давно прошедшие времена, когда мне приходилось практически работать в этой области, — это дореволюционные времена. Мне кажется, что сейчас нужно обратить внимание на одну сторону, которую мы постоянно упускаем. Я работала в Смоленских классах, где было следующее разделение: школа грамоты, затем школа для плохо грамотных и затем были группы, по окончании которых выдавались свидетельства об окончании народной школы, — так называемые выпускные группы. В то время окончание народной школы давало некоторые привилегии по воинской повинности. Я точно не помню, какие это были привилегии; они были не очень значительные, но все же окончание народной школы давало кое-какие привилегии. Была целая, категория рабочих, которые имели свидетельство об окончании народной школы, но так как они жили в таких условиях, что не имели возможности учиться, многие жили в деревнях, то существовали так называемые повторительные группы, цель которых была дать знания в размере начальной школы.

Конечно, если мы посмотрим на эту систему, то мы должны сказать, что эта школа давала узкий минимум знаний. Мне кажется, что если мы посмотрим на нашу современную систему образования в разрезе I ступени, то увидим, что мы здесь делаем некоторые промашки. Так, например, когда у нас кончают ликпункты, у нас не выдается никаких удостоверений, которые должны бы выдаваться на основании проверки знаний. У нас учащийся посещает год ликпункт, после чего учителя сами решают, усвоил ли данный учащийся в достаточной степени грамоту. У нас нет никаких фактических общеобразовательных норм для всей страны в отношении того, кого считать грамотным; у нас нет еще такого стандарта. У нас это решается приблизительно, на глаз. У нас проверка не поставлена формально, все зависит от благоусмотрения данного учителя. Это не годится. Необходимо, чтобы школа выдавала удостоверение о грамотности.