Общий враг

Одиэй молчал. Он всегда презирал и высмеивал конспирологов с их нелепыми идеями грандиозных заговоров. Но теперь факты припирали к стенке, и это было неприятно.

– Вы не боитесь, что кто-нибудь догадается о том, для каких целей вы используете свой телескоп? – спросил он – скорее просто для того, чтобы вывести себя из ступора.

– Разумеется, я допускаю такую возможность, – ответил Тренулар. – Но, в конце концов, большую часть времени телескоп все-таки используется для астрономических наблюдений. Доказать это легко – сделанные с его помощью фотографии попадают даже на обложки журналов. А вот при чем здесь инопланетяне… Не знаю. Возможно, что и не причем – и если это окажется так, я буду очень рад. Но посудите сами. Две сверхдержавы объединились для того, чтобы втайне от всего остального человечества осваивать маленький, не имеющий никакой практической ценности, астероид. Зачем им это понадобилось?

– Не знаю, – помедлив, ответил Одиэй. – Хотя да – последний раз Литурания и Теллемун объединялись для борьбы с угрозой из космоса. Но сейчас такой угрозы нет…

– А инопланетяне есть. Что, если ваши представители решили с ними договориться?

– Договориться о чем?

– Ну, например, о совместной эксплуатации нашей планеты, да и вообще солнечной системы.

Внезапно почувствовав усталость от долгого сидения на диване, Одиэй поднялся и, сцепив руки за спиной, медленно подошел к тому самому стеллажу, с полки которого не так давно поднимался миниатюрный беспилотник. Еще на этом стеллаже стояли небольшие статуэтки, модели кораблей и проигрыватель виниловых пластинок. В Сети писали, что Тренулар слушает музыку с помощью автомагнитолы, соединенной с гигантскими колонками, но, видимо, она находилась где-то в другом месте.

– А зачем вести переговоры именно на астероиде? – спросил Одиэй, повернувшись к Тренулару.

– Наверное, для этого нужна нейтральная территория, – ответил тот. – Не совсем понятно, правда, чем плох для этого тот же Фальпар, но, раз его решили не задействовать, чем-то он все-таки плох. Может быть, тем, что вокруг него обращаются межпланетные станции, не принадлежащие сверхдержавам. Чего доброго, увидят посадку инопланетного звездолета рядом с фараллийской базой. А до астероида никому нет дела. Пока, по крайней мере… Кстати, вам не кажется, что ваша отставка могла быть связана в том числе и с опасностью, которая исходит от Космической лаборатории? Вы сделали межпланетные аппараты слишком доступными. Рано или поздно кому-то могло прийти в голову отправить один из них к восемьдесят восьмому.

– Я думал об этом, – ответил Одиэй. – Но, мне кажется, для них этот довод был глубоко второстепенным – если вообще имел место. В конце концов, станцию можно просто сбить – если не здесь, то у астероида. И никто не догадается, почему она вдруг замолчала.

– Можно запустить еще одну станцию. Если она тоже замолчит, это будет выглядеть подозрительно.

Тренулар закрыл ноутбук и тоже встал.

– Вы, конечно, понимаете, в какое опасное дело ввязываетесь, – сказал он, подойдя к Одиэю. – Вы станете врагом как своей родной страны, так и Теллемунской империи. Но главное даже не это. Я ведь могу ошибаться в своих предположениях, и замыслы тех, кто посылает к астероиду корабли, на самом деле вовсе не преступны. В таком случае наше там появление окажется очень некстати.

– Я отдаю себе в этом отчет, – сказал Одиэй, кивнув. – Но готов пойти на риск.

Этот большой игрушечный магазин ничем принципиально не отличался от аналогичных заведений в Литурании. Надписи на полках были на двух языках – но это мелочь. Ассортимент, наверное, тоже практически совпадал, хотя в этом Одиэй не был уверен, поскольку уже года два не заглядывал в игрушечные магазины – с тех пор, как Эгни перестал играть в детские игрушки.

Подойдя к полке с машинками, Одиэй увидел модель такси и вспомнил об отце. Звучавшую в зале веселую музыку из мультфильмов словно резко приглушили, и Одиэй погрузился в воспоминания. Когда-то он презирал отца за то, что тот малодушно покорился судьбе и забыл о славе своего великого рода. Сейчас Одиэю было стыдно об этом вспоминать. Чего он хотел от этого несчастного маленького человека? Мог ли тот что-либо изменить, если даже его дедам и прадедам не удалось остановить свое неудержимое сползание к полному краху? А ведь у них еще кое-что оставалось от несметных миллионов Урту Урапала.

Да и о славе рода отец не забывал. Время от времени он садился за стол и начинал рассматривать извлеченные из потрепанной картонной коробки королевские грамоты и прочие доставшиеся ему в наследство старинные документы. Как зачарованный, он перебирал и раскладывал на столе эти пожелтевшие бумаги, и лицо его озарялось гордостью. Он даже читал вслух, улыбаясь от удовольствия, фрагменты некоторых записей. Когда Одиэй впервые стал свидетелем этого действа, ему подумалось, что все это неспроста, и скоро король вызовет папу к себе во дворец, даст ему много денег и вернет замок Лиарукк на острове Чирулакс. И он был крайне разочарован, когда узнал, что ничего подобного не предвидится.