Община Св. Георгия. Роман-сериал. Второй сезон

– Кто способен такое предать забвению?! – вскочив, воскликнул Александр и стал вышагивать туда-сюда под насмешливым, неуместным по его глубочайшему убеждению, взглядом Веры. – Катенька, царствие ей небесное, была ментально убогой. У Бельцевой совсем другая история…

– Ментальность разная, – перебила княгиня. – История одна. Не то хозяин, не то его вошедшие в возраст наследники, прости господи. Прекрати мельтешить!

Саша шлёпнулся на диван рядом с Верой и уставился в стену, раздражённый скорее её правотой, чем невозможностью что-либо изменить.

– Надо подавать в суд! – буркнул он.

– За что и на кого?

– За изнасилование!

– И как это доказать? А если и насилия никакого не было? Нет такой статьи, дорогой барчук: совокупилась с сильным мира сего, в силу неумолимых обстоятельств. Другое дело – твой случай, мой дорогой. Ты понимаешь, что сами инструменты эти на дому держать преступно?! Как давно к тебе Лариса девочек посылает?

Саша подпрыгнул и снова принялся вышагивать, горячо защищая Ларису Алексеевну, хозяйку борделя, волею судеб подругу как Веры Игнатьевны, так и его самого:

– Лара не в курсе! Они сами! Как я могу отказать?! Они же тоже… Или сами будут пытаться вытравить, или к бабке пойдут. Вы знаете, княгиня, сколько в Российской империи гибнет…

– Поболе тебя знаю, щенок! – рявкнула Вера. Не дав ему времени на обиды, она продолжила командным тоном: – Ты больше этим заниматься не будешь! Набор профессионального абортмахера я изымаю у тебя для нужд клиники! – чуть смягчившись, добавила: – Ты и представить себе не можешь, каков везунчик! Ещё никто на тебя не донёс.

– Да кто же донесёт? – с искренним недоумением невинности пролепетал Александр Николаевич.

– Любая из девок, которой ты помог. Не со зла, а по отсутствию… – Вера постучала костяшками пальцев по лбу. – Или из ревности. Или ещё почему. Это же проститутки, Саша! Проститутки, господин хороший! Так что ты вместо этого промысла лучше ходи с револьвером по улицам и в детишек стреляй. Это для наших законов равнозначные деяния.

Откинувшись, Вера глубоко затянулась. Александр Николаевич, следуя переменам в настроении возлюбленной, почувствовал эдакое… мужское, естественно возникающее при виде желанной женщины. Княгиня посмотрела на него насмешливо:

– Серьёзно?! Сейчас? После такой процедуры и подобной беседы ты мне хочешь сказать что-то элегическое или, того хуже, страстное? Дитя ты и есть дитя великовозрастное! Эх, жаль у вас с Асей ни черта не выйдет, как бы вы оба ни постарались.

– Почему Ася? Зачем Ася? Вот сейчас, ты считаешь, очень уместно невинную девочку упоминать?

– Твоя невинная девочка – эмоциональный инвалид, как и ты. Только, в отличие от тебя, терзают меня сомнения, не подсела ли она на возбуждающие вещества. Слишком восторженная последнее время.

– Анна Львовна и всегда была восторженная. Это ты от ревности говоришь, да? Я помню, ты как-то сказала мне, что ревнуешь к Асе.

– Шутила, наверное. Или длину поводка проверяла.

– Вера…

– Всё, пошёл! Пакуй свою статью с конфискацией, в ящики заколачивай. Попроси Василия Андреевича запрячь, сама отвезу. А ты дома посидишь, с Бельцевой понянчишься.

Александр Николаевич бросился на диван и схватил Веру.

– Не хочу ни с кем нянчиться, хочу тебя! Раз уж ты ревнуешь к Асе, так и знай – мои чувства к ней исключительно дружеские. Хотя мы как-то с ней вместе провели целую ночь на дежурстве…

Вера легко вывернулась из объятий младшего Белозерского, более всего напоминавших борцовский захват. Он своим неразвитым чувством хватался за гипотетическую ревность княгини, как за спасательный круг.

– Я полагал, кто-кто, но вы, княгиня, даёте право на дружбу мужчине и женщине!

– Я-то? – Вера охотно подхватила его ёрничанье. – Я-то да! Да не все женщины, дорогой мой кобелёк, дают мужчине это право. Наша юная Анна Львовна точно не из таковских, и ревную я или нет – тут дело десятое. Если вообще дело.

Саша снова ринулся на неё с объятиями в порыве отчаяния. Отчаяния сладострастия. Они с ней занимались этим, бог ты мой, сколько тому назад! Отчего же она…

– Вы более месяца испытываете моё терпение!

– Ой, болван! Я не проститутка, Саша. Много других забот, не до того. Я не желаю. И пока я естественным образом не возжелаю… И потом, ну не здесь же.

– Папа в отъезде.

Вера Игнатьевна встала, отряхнув с себя Александра Николаевича. Глянула презрительно:

– Кобелёк ты и есть, ничего более. Это ты горничным шепчешь? Как и нашей незаконной пациентке какой-то барский сынок шептал.

Александр был оскорблён в лучших чувствах, что и постарался в полной мере изобразить на физиономии. Вера лишь усмехнулась.

– Никак у тебя в голове не соединится, да? – с сочувствием глянула она. – Потому что это не в голове, Саша. Это здесь, – Вера прикоснулась к его груди. – И здесь, – рука её передислоцировалась в область его солнечного сплетения. – И много где ещё. Но только не в голове и не между ног. И ты никак не поймёшь, почему не попадаешь в унисон. У тебя получится. Со временем, со временем… Не форсируй. Эта музыка не будет вечной, но пусть она не будет скоротечной.