Община

– Принимай гостей, Максим. – сказал уставший Добрыня – Шустрый оказался "дед" тот. А при осмотре, вовсе и не дед и вооружён хорошо. Они опять встречались на том же месте с Иваном. Но наши рекруты, вдвоём, поближе залегли и кустами замаскировались с травой. Оказалось эта гнида – Иван, информацию о нас сливал половцем. А этот "дед",явно из них. Посмотри рожа какая. Точно не наш. И ругался по ихнему, когда брали. Шустрый малый, пришлось по лесу за ним побегать. Но от стрелы не уйдёшь. – заржал Добрыня, показывая на пробитое мягкое место мужика, наспех перебинтованное.

– Мы к тебе со всей душой Иван. – подошёл я к нашему предателю. – кров тебе дали, из плена спасли. А ты вот так благодарностью платишь. Ты понимаешь, что ты не просто про нас информацию сливал половцем? Ты всех приговорить хотел – женщин, мужчин, стариков и детей. Ты же осознавал, для чего им информация нужна?

– Семья моя у них, простите. – опустил голову мужик.

– Почему нам не рассказал? И что сейчас с семьёй твоей будет? – спросил я, глядя в глаза Ивана. – В сарай их, крыс, да по раздельности.

После небольшого совещания, за которое Волк подготовил к беседе половского агента, я сидел напротив избитого и разговаривал:

– Привет. Волк сказал, что ты гордый солдат с хорошей силой воли. И сломать тебя, не убив, будет трудно.

– Вам не сломать мою волю а тело – это всего лишь грешный сосуд. – гордо заявил половец на нашем языке, правда с акцентом, сплюнув кровь. – Боги на моей стороне…

Я взял платок, подошёл и вытер ему губы, потом дал попить воды.

– Понимаешь в чем дело. Грешны не только ваши тела но и души. И скоро все они отправятся туда, где им место. В ад. Но я не такой грешный как вы. Я не буду убивать ваших детей и беззащитных мирных граждан. В каких богов бы вы там не верили – это не боги. Не стали бы боги разделять людей на праведных и отбросы. А дети – вообще ещё безгрешны, как чистое поле. И что ты посеешь туда, то и пожнёшь. – спокойно озвучил я свои мысли.

– Тебе не сломить мой разум своими речами. – опять гордо сказал половец.

– Да я и не пытаюсь. Просто хочу знать твоё мнение. Вот как ты думаешь? Если я сейчас с войском сожгу ваше поселение и убью женщин и детей ради вашего добра, золота там всякого, скота. А твою жену будут насиловать мои солдаты – это будет справедливо?

Воин задумался, потом ответил:

– Наши люди другие. Праведные и живут по законам наших богов. А ваши не достойны.

– Поверь друг. Это ваши псевдобоги недостойны, если позволяют такое. Жизнь человека променять на металл. Насиловать и убивать…Не отличаемся мы с тобой ничем. Только вот мы своим трудом жить стараемся а вы, как саранча, пробежали, уничтожили все и дальше побежали. А могли бы дружить, торговать, обмениваться опытом.

– Наши народы не могут дружить. – вновь ответил пленный, но уже уверенности было поменьше.

– Могут, мой друг, ещё как могут. Сейчас вернётся Волк и будет с тобой дружить. Чтоб ты почувствовал всё то, что вы делаете с нами. Ведь как мы можем понять друг друга, если ты не побываешь в нашей шкуре.

Мужик оказался крепкий, в отличие от Ивана рыбака. Два дня Волк его чуть ли не на изнанку выворачивал. Пришлось, даже нашу целительницу разок вызвать. Задний проход зашить, чтоб от потери крови и чести не скончался. Это Волк, наверное, дошёл до этапа – Что чувствуют наши пленные девушки в руках половцев? И эти мероприятия пошли на пользу пленённому другу. От былого величия гордого половецкого воина не осталось и следа.

– Да что ж этот изверг с тобой сделал? – жалобно, с сочувствием, сказал я, протирая окровавленное лицо, плачущего пленного. – Вот что за любовь к пальцам? Как ты теперь наших то саблей бить будешь? А детей делать как? И туда добрался, бесстыдник этакий. – скривился я.

– Ну ты его пойми. Он не со зла. Обиделся на ваших, что поселения наши палите, в рабство забираете – вот и психанул…На вот, попей. Кашку вот тебе принёс, тебе же твёрдую пищу нельзя уже. Жевать то нечем. Ну ничего. Наши и не с такими увечьями жили…

– Убей меня. Пожалуйста. – прохрипел половец, жадно попив воды.

– Ты пойми. Я не могу вот так, безоружного и покалеченного убить. Я что, изверг какой. – с серьёзным лицом продолжил я – Могу, конечно, кузнеца попросить, но он сказал, что пока ты не расскажешь нам все, он не убьёт тебя, а приступит к основному этапу. Это он пока разогревался. Мы его сами боимся. Не обессудь, но говорить ты не хочешь. Мы в тупике получается… – сказал я и собрался уходить.

– Я все скажу, только не зови его, я умоляю. – опять начал пускать пузыри из места, где раньше был нос, половец.

– Ну тогда рассказывай, друг. Водички? Прогуляться не предлагаю на природе, сам пойми, люди не одобрят. Да и ходить тебе нечем. Поговорим сдесь, если не против?