Обсидиан (СИ)

Сури соскользнул со стула и упал на колени перед супругом, робко коснувшись пальцами и лбом тёмно-синего, почти чёрного шёлка длинного одеяния короля. Он уже не смел умолять.

— Поднимись, принц, ты сотрёшь руны, — приказал Инген. — Ты обещал мне.

Сури прождал пару десятков секунд, ожидая, что король скажет что-то ещё, но тот молчал. Он ждал. Ждал повиновения.

Мальчик тяжело вздохнул и медленно поднялся на ноги. Инген стал дорисовывать руны на лбу и висках. Потом он перешёл к ладоням.

— Повернись спиной, — сказал он, и начал вычерчивать чёрный паучий знак на шее принца. Он чувствовал, как мелко дрожит мальчик, как тяжело вздымается его грудь от каждого вздоха — и ему было жаль его. По-настоящему жаль… Жалость и любовь — два чувства, которых не должны испытывать короли, если хотят долго царствовать. Это всё, о чём сейчас следует думать.

Дело нужно было довести до конца. Инген уже меньше верил в это, но, возможно, лишь маленький шаг отделял его от престола светлого королевства, и минута слабости сейчас могла стоить ему трона в будущем.

— Всё, — произнёс Инген. — Раздевайся и ложись на кровать.

Сури открыл рот, чтобы что-то сказать, но король не дал ему:

— Хочешь, чтобы тебя связали или держали?

Мальчик сделал всё так, как велел Инген, разве что не лёг, а сел на постель. В глазах у него застыли отчаяние и боль. Он больше не жаловался и не просил: он подчинялся воле своего супруга. Инген понимал, что Сури стыдно и страшно. А ещё он знал, что мальчику, чтобы вот так, не шевелясь, отрешённо, без единого всхлипа, без единой слезинки, сидеть и ждать следующего мужчину, требовалось больше смелости и силы воли, чем ему самому, чтобы выехать на решающую битву с врагом. У короля были огромные колдовские силы, за его спиной стояла целая армия эльфов, и он готовился совершить славный поступок; и если ему было суждено погибнуть на поле брани, о нём будут сложены песни и легенды. Сури был совершенно один, беззащитный, юный, отданный собственным мужем преступникам, извлечённым из тюремных застенков; и свидетелем его позора должен был стать тот единственный, кто должен был бы любить его и оберегать… И его жертву никто не воспоёт в песнях; над ним лишь посмеются, если узнают.

Инген встал с кресла и подошёл к Сури — это произошло будто помимо его воли — и прикоснулся к его холодной белой руке.

— Я благодарен тебе, принц, — тихо сказал он.

— А если вы найдёте способ, ваше величество? — спросил Сури, глядя пустыми глазами прямо перед собой. — Если вы осуществите брак, то что будет со мной потом?

— Я позволю тебе удалиться в любой замок тёмного или светлого королевства по твоему выбору до достижения столетия.

— А потом?

— Не знаю. Восемьдесят лет — долгий срок.

— А если бы я захотел остаться возле вас?

Король не успел ничего ответить — одна из дверей открылась, и в комнату ввели высокого темноволосого эльфа, примерно, того же типа внешности, что и Грейне. Сури закрыл глаза: он не желал видеть его. Инген хотел отойти, но тонкие пальцы мальчика ухватились за его руку и крепко сжали. Король не посмел её вырвать: в пальцах Сури было столько силы, не физической, разумеется, а внутренней — гипнотической, непреодолимой, отчаянной и умоляющей остаться.

Сури, не отпуская руки Ингена, лёг на живот так, чтобы не видеть вошедшего эльфа, поперёк кровати. Его ладонь была ледяной и чуть дрожала. Чародей бросил взгляд на свои листы и песочные часы… Он не обманывал Сури: всё должно было закончится очень быстро, он и без записей сможет всё запомнить. Его, в общем-то, интересовал один-единственный момент: предыдущие два раза получалось так, что мальчик изливался первым, он хотел узнать, что произойдёт в обратном случае. Амулеты были видны и отсюда, а руны на телах… Что ж, они были видны даже лучше. Инген переместился вокруг кровати так, чтобы было удобнее держать руку Сури. Тот так и не открывал зажмуренных глаз.

Младший принц вздрогнул, когда большие руки грубовато, по-хозяйски, легли на его бёдра, приподняли их вверх и развели в сторону. Мужчина лишь один раз быстро коснулся его отверстия, словно проверяя, смазан ли он, готов ли, и одним быстрым уверенным движением ввёл в него свой член. Сури изогнулся в ответ, пропуская любовника в себя: в этот раз всё было просто. Несмотря на внутренне сопротивление и стыд, тело было мягким и податливым.

Инген хотел отойти, но пальцы мальчика вцепились в него ещё крепче, а губы прошептали еле слышно:

— Останьтесь…

Король опустился рядом с кроватью на колени. Так было даже легче: ему казалось, что он с трудом держится на ногах — то ли от долгой близости к младшему принцу, то ли ещё от чего.