Обсидиан (СИ)

— Он что, уже начал распоряжаться в моём дворце? — холодная ярость Ингена заставила затрепетать не только эльфов: стекла и подвески светильников завибрировали от прибывающих потоков силы.

— Все думали, что вы… что вы… — дрожал придворный. — Простите, ваше величество!

Король вышел из зала, перед уходом распорядившись освободить Тирнона. Ему надо было найти Сури. Каким-то образом Ивар прознал обо всём гораздо раньше, чем должен был, и успел прибыть во дворец до отъезда Тирнона и Сури. Только бы с мальчиком ничего не случилось… Если Ивар убил его… Великие звёзды, он мог убить его!..

Инген остановился посреди коридор, опёрся о стену, закрыл глаза и начал искать в замке своего брата. Найти Сури было гораздо меньше шансов: у него была очень слабая аура, еле ощутимая даже вблизи. Если он находился не в соседней комнате, он вряд ли бы смог найти его без специальных магических предметов.

Ивара тоже будто бы нигде не было. Но Инген был уверен, что брат не оставил бы замка в такой момент, когда король должен вот-вот умереть. Попробовать ещё раз… Нет, он не чувствовал его. Зато он неожиданно ощутил присутствие странной силы, тёмной, зловещей, напомнившей ему ту угрожающую магию, которая соткалась на обсидиановом ноже, запятнанном кровью Гарета и Ирсы. Сконцентрирована она была в одной из неиспользуемых комнат неподалёку от покоев Ивара.

Он помчался туда. Дворец словно вымер. По дороге ему встретилось лишь двое слуг, да кое-где стояла стража.

Нужную дверь он нашёл легко. Солнце почти село, и поэтому в комнате, когда он вошёл туда, царил полумрак. Инген застыл на пороге. Он как будто вернулся в прошлое, на двести лет назад: его брат, его возлюбленный, обсидиановый нож, кровь повсюду…

— Инген… спаси… — прохрипел Ивар.

Он был ещё жив. Король мельком глянул на него: у Ивара была сильно поранена ладонь. Судя по сильному кровотечению, рана была нанесена обсидианом, но больше на нём не было ни царапины. Он бросился к Сури. Тот лежал неподвижно, ужасающе бледный, весь залитый кровью. Золотисто-зелёной ауры вокруг него не было совсем.

— Ты убил его? — спросил Инген, хриплым от боли и ужаса голосом, повернувшись к брату.

— Он вынудил меня… сам напросился…

Король смотрел на Ивара, вернее, на его тёмную ауру, такую же, какая была утром у него самого, даже темнее, почти непроницаемо чёрную.

— Ты взял на себя моё проклятие, Ивар. Оно было связано с этим ножом сильнее, чем я думал. Ты пролил им новую кровь, и поэтому умираешь. Вместо меня. Ты всегда так хотел мне унаследовать, — жестоко добавил Инген.

Брат глядел на него умоляющими, остекленевшими глазами, но Инген уже не обращал на него внимания.

Он склонился к Сури, коснулся его холодного лба, щёк, на которых ещё не высохли слёзы, приоткрытых губ. Рыдание замерло в его горле. Он обнял маленькое тонкое тело и прижал к груди.

— Сури… — прошептал он. — Почему? Почему?..

И когда он прижал мальчика себе, он почувствовал под ледяным покрывалом, сковывавшим его тело, слабое биение жизни. Крошечную искорку тепла…

Инген мгновенно поднялся на ноги, всё так же держа на руках супруга.

— О небо, ещё жив! — воскликнул он. — Сури, Сури… Несколько минут, умоляю… не умирай!

Король бросился к выходу из комнаты. Когда он метнулся к дверям мимо Ивара, распростёртого на полу, тот прохрипел:

— Проклинаю вас… тебя и его… Нет на земле места, где вы сможете укрыться от моего проклятия! Будьте… прокляты… оба…

Он замолчал, израсходовав последние силы. Солнце садилось, унося с собой его жизнь.

Инген нёс принца по коридорам. Он бежал к своим комнатам, к своей лаборатории в башне, надеясь, что успеет, что вырвет мальчика из рук смерти…

— Только не умирай, Сури… Прошу тебя… — шептал он. — Моих сил хватит, чтобы спасти тебя. А если не хватит, я клянусь, я отдам всё, что есть, чтобы спасти тебя… Всё, что могло бы у меня быть… Ты мой муж, мой принц, моя любовь, моё дитя, моя жизнь… Не умирай!..

Эпилог

Домар сошёл с корабля, прибывшего в эльфийский порт Онлорн, рано утром, но до сих пор бродил по улицам, любуясь на невероятную красоту города, и так и не разузнал, где ему найти того, кто занимался приёмом людей на службу к эльфам.

Ему ещё на корабле сказали, что человек этот находится в порту, но Домар не смог устоять перед соблазном: он ушёл из гавани и начал осматривать улицы, и без того восхитительные, а сейчас ещё и украшенные цветами, лентами и флагами в честь то ли приезда, то ли отъезда, то ли свадьбы какого-то принца Ниама. Домар не мог разобрать в точности. Он в детстве учил язык тёмных эльфов, но сейчас основательно подзабыл.