Обсидиановый нож

— Вовремя, — зло улыбался Ахука. — Я привык к здешним Охотникам, и мне нужны Охотники. Не понимаешь. Но сейчас я буду говорить для всех. Поймешь.

…Вокруг гонии сидели все свободные Охотники, Врачи — кроме Лахи, и даже Кузнец был здесь, и Строитель домов. Брахак напряженно хмурился, поглядывая в сторону лечилища. Дхарма кивнула Кольке, показала на свободное место рядом с собой. Он сел. Ахука подошел к Брахаку.

— Его будут судить? — прошептал Колька.

(Там, далеко, они готовились к старту. Там слово «судить» имело тот же смысл — «вынести суждение о ком-то» — и тот же корень, но там оно имело априорный оттенок осуждения, порицания. А здесь не имело.)

Дхарма прошептала в ответ:

— Закон… «Поднявшему руку на Головастого — нет прощения».

— Да он безумен!

— Нардики покажут, Колия… Наверно, так, и мы будем лечить его.

Они были подавлены. Смех, постоянный спутник раджанов, не послышался ни разу, пока ждали Лахи. Самые веселые люди, Джаванар и Тал, сидели понурившись — происходило небывалое. Наконец, явился Лахи, ведя за руку подсудимого. Брахак проговорил, не вставая:

— Совет тревоги, — все наклонили головы. — Мы слушаем, Врач Лахи.

— Болен он, — сказал Врач. — Болен. — Общее движение, улыбки. — Он имеет нардики спящего. Он спит наяву. Имени своего не помнит, называет себя «Сыном Нараны»!

— Я Сын Нараны, — подтвердил четкий голос.

Охотники слушали с облегчением. Больного надо лечить и вылечить — что может быть проще? Для этого есть Врачи! Лахи жалуется: ему недостает работы — очень хорошо, теперь есть работа для него! Совет тревоги понапрасну собирали…

Поднялся шум, как в школе на переменке, загремели струны таоби. И прозвучал насмешливый голос Ахуки:

— Дети, оставьте своих игральных собачек! — а голос Брахака напомнил:

— Совет тревоги продолжается.

— Наблюдающий Небо назвал нас детьми, почтенный! — весело прорычал Лахи. — Чего еще хочет Наблюдающий Небо?

— Расскажи Наране о болезни этого человека и узнай ее мнение, Врач Лахи.

Шум как обрезало. Лахи, передав больного Охотникам, сел к гонии. Акшах безотрывно, жадно смотрел на пришельца — Колька прошептал:

— Не пойму, чего Ахука добивается…

Дхарма, в свою очередь не поняв его, пояснила, что каждое разумное и выполнимое предложение обязательно принимается советом тревоги. Но Ахука знал, что он делает. Ахука остановил Лахи и проговорил спокойненько:

— Вызови Нарану поселения Водяной Крысы, Лахи…

— Прихоть, — сказал Строитель.

Врач комически оглядывался. Тал хохотал и хлопал Джаванара по спине. «Ловко, — думал Колька. — Об этой Наране и говорилось, что она в глубокой пещере…» Тем временем Ахука надумал — или сделал вид, что надумал — новый фокус. Он попросил, чтобы участники совета съели по двойной порции бахуш-ниса. Зачем?

— Вам предстоит услышать несообразное, — пояснил Ахука.

Ага! Тут их пробрало всерьез. В тишине съели бахуш и внимательно слушали, как Лахи вызывает далекое поселение. Минуты через две гония передала стремительными, дробными звуками ответ Нараны: «Управляющий Равновесием Акшах не здоров и не болен. Он умер. В его голове иной смысл и разум, вложенный сестрой моей, что в поселении Синих Холмов», — громко перевел Лахи.

Замерли все. Приподнялась Дхарма. Тал уронил инструмент. Лахи схватился за подбородок. Даже Кольку, заранее знавшего о «потерявшем имя», потрясли эти жуткие слова — он, сидящий между вами, не Акшах, а нечто другое, поселившееся в его теле!

Наблюдающий Небо не торопился. Людям надо прийти в себя. Ахука лишь смотрел на Брахака. Колька понял этот взгляд: не верил с самого начала — и вот тебе… Брахак пожал плечами. Лахи спросил:

— Что знает об этом Наблюдающий Небо? Уберите шумных животных, Охотники!

— Что я знаю, — медленно проговорил Ахука, — того я не стану говорить при Потерявшем имя…