Обсидиановый нож. Романы, повесть, рассказы

— Мы им устроим потильную комнату, — сказал Портнов, нагибаясь к столу. — Зоя! Зоечка! Ау!..

Из динамика ответили:

— Слушаю, Вячеслав Борисович…

— Машину, Зоечка. Пускай Леонидыч подгонит, я поведу сам. Быстренько… — Он отпустил кнопку и подмигнул. — Поехали к сентиментальному боксеру, муравьишка.

— А инструкция как же?

— Держи про запас. Мы едем к умному человеку, Степа. Не голова, а трактор. С ним на пару я кое–что смогу проделать… если он чистый.

— А почему он — сентиментальный боксер?

— Он такой, — сказал Вячеслав Борисович. — Увидишь. Он уже трое суток сидит взаперти и думает грустную думу. Он физик–теоретик. Вот и машина…

Шофер не заметил Степана и начал было:

— Угол одиннад…

— Молчать! Вы останетесь… хм… Петр Леонидович. Ясно? Садись, Маша, — это Степану. Потом снова шоферу, громким шепотом: — Угол третий вызывает…

— Так машину же разобьете! — жалко улыбнулся шофер.

— Пропадай моя телега, — ответил Портнов и очень натурально заржал, подделываясь под загипнотизированного.

Третий раз за день Степка ехал в машине. Вячеслав Борисович действительно был неважным водителем — вцепился в руль и вытянул шею. Но машину не разбил, а довольно плавно остановил ее у подъезда итээровского общежития молокозавода.

— Киселев живет здесь, — предупредил Степка.

— Думаешь, присунул моему дружку к замочной скважине «посредник», да?

— Проверим, — сказал Вячеслав Борисович. — Ты на глаз их не различаешь, своих подшефных?

— Пока еще нет, — сказал Степка.

— Ну, рискнем, Машенька. Он очень соображающий парень, Митя Благоволин.

— Странная фамилия, — сказал Степка.

— У него прадед был из духовных, из попов, — говорил инженер, пробираясь по узкой лестнице. — Им в семинариях давали новые фамилии, благозвучные…

Вячеслав Борисович немного трусил и рассказывал о благозвучных фамилиях для храбрости. Степка подумал: ничего, привыкнет. Он шел и примечал дорогу. Запомнил, что в общежитии две лестницы. Что, кроме центрального входа — с улицы, имеются два хода во двор, прямо с нижних площадок. Что на третьем этаже очень неудобно стоит красный ящик с песком, легко зацепиться на бегу. А вот и пятый этаж. Коридор был пуст. В большой кухне звонко переговаривались женщины. По коридору пробежал парень в длинных футбольных трусиках, размахивая полотенцем.

— Комната шестьдесят восьмая, — сказал Портнов. — Он дома.

В замочной скважине виднелся шпенек ключа, вставленного изнутри.

— Постой здесь, — прошептал инженер. — И аккуратно, аккуратно…

Степка прижался лопатками к стене рядом с дверью. Парень с полотенцем уже скрылся в умывальной. Инженер постучал.

— Благово! Отпирай, хитрый портняжка пришел!

Из–за двери ответили негромким басом:

— Пошел вон.

— Отпирай, говорю! Новый «Нэйчур» получили!

Замок щелкнул.

— Опять сенсация? — спросил бас.

— Здесь красивая местность, — быстро проговорил инженер.

— Что–о? — удивился бас. — Сла–авка, да на тебе лица нет!.. Входи. Кофе хочешь?

Вячеслав Борисович схватил Степана за плечо и втолкнул в дверь, мимо хозяина.

Это был огромный, широченный, очень красивый мужчина. Большой, как шкаф, весь в коричневых мускулах. Бицепсы — каждый со Степкину голову. Золотые волосы. Солнце немилосердно пекло в окошко, и хозяин был в трусах и пляжных тапках–подошвах. Он жалостливо посмотрел на Степана и вполголоса спросил:

— С ней что–нибудь случилось? Нужно денег?

— Здесь красивая местность… А?

— Ты что, издеваешься?

— Ладно, — сказал Портнов. — Раз такое дело, налей кофейку. Это Машенька, ей тоже кофейку.

— Ну, знаешь, Портняжка… Это ни в какие ворота не лезет!

— Лезет, Благово, — сказал Вячеслав Борисович. — И сенсация есть. Зеленые человечки добрались до планеты по имени Земля.

Сентиментальный боксер

Степка пил холодный кофе с печеньем и слушал. Сначала он понял, что ученые прозвали инопланетных жителей «зелеными человечками». Еще давно, загодя. Они давно предполагали, что должны быть эти жители, и для выразительности дали им прозвище.

Потом Степка понял, что огромный загорелый парень боится — лицо у него побледнело даже под загаром.

«Что же, и напугаешься», — подумал Степан. И тут разговор стал непонятным и пошел, казалось, в сторону.

Благоволин спросил:

— Значит, транспортируют чистую информацию? — Он осторожно тронул «посредник», лежащий на столике.

— На каком–то субстрате. Сте… Маша говорит, эта штука стала тяжелее, когда меня… как бы это сказать?

— Среверсировали. Намного тяжелей?

— На чуть, — сказал Степка.

Хозяин повернулся к нему:

— Ага! На чуть… А в граммах?

Степан пожал плечами. Благоволин еще раз прикоснулся к «посреднику».

— Сколько их там? Сидят и ждут… Сколько их там, Портняжка?

— Вскроем и посмотрим, — мрачно сказал Вячеслав Борисович. — Полюбуемся.

— Пожалуй, не стоит. А хочется, Портняжка… Положить бы на аналитические весы и потянуть за ниточку…

— Положи, — сказал Вячеслав Борисович. — Ко мне в карман положи и больше не трогай, знаю я тебя.

— А кто в нем сидит? — спросил Степка. — Это же гипнотизер.

— И правда, кто же там станет сидеть? — пробормотал Благоволин.