Обскура

Снаружи, то есть в его студии, северный свет был великолепен. Лицо модели в ореоле ровного мягкого освещения оставалось неподвижным. Ради экономии средств художник упростил себе задачу: единственной декорацией было фоновое джутовое полотно размером два на два метра, цвет которого колебался между бежевым и серым. Единственной сложной задачей было найти полную экипировку для модели — красные форменные штаны, черную куртку с медными пуговицами, белые гетры, солдатские башмаки и пилотку, но самое главное — музыкальный инструмент, которому картина была обязана своим названием. Найти самого мальчишку не представляло никакой сложности: юному рассыльному, обнаруженному на одной из улиц предместья Сен-Антуан, в квартале краснодеревщиков, оказалось достаточно предложить щедрые чаевые. Одним рассыльным меньше — невелика беда для столицы, где каждый день появляются сотни новых жителей. Трагедия только для небольшой горстки близких… Но что это значит в сравнении с его будущим шедевром? Единственная сложность — действовать так, чтобы никто из окружающих ничего не заметил в тот короткий опасный промежуток времени, когда уговариваешь будущую модель. В разношерстной толпе большого города может оказаться множество потенциальных свидетелей…

Эта охота за моделями принесет ему громадное состояние… Такая мысль порой была неприятна, он чувствовал себя скованным по рукам и ногам. Мозг тоже словно бы оказывался в ловушке, готовой захлопнуться в любой момент… Он старался не думать об этом, особенно в период практического осуществления замысла. Да, нужно идти на риск, но разве какое-нибудь серьезное предприятие без этого обходится? И потом, деньги — ничто в сравнении с его шедевром.

Его не устраивала лишь одна деталь, из-за которой пришлось на некоторое время отложить начало работы: мальчишка оказался довольно упитанным. Если бы дело было только в его пухлых щеках, в этом не было бы ничего страшного, но он к тому же весил килограммов на шесть больше, чем требовалось. Понадобилось неделю продержать его в заключении, чтобы довести до нужной кондиции.

Что касается его рыжих волос, их закроет пилотка.

Главную трудность представляла сама мизансцена. Пришлось соорудить достаточно сложное устройство, чтобы поддерживать модель в стоячем положении, причем так, чтобы поза выглядела естественной, — целую систему ремней, укрепленных на деревянном колу, вбитом прямо в пол и скрытым корпусом и правой ногой мальчишки, а также каркас из металлических проволочек, тянущихся из каждого рукава и удерживающих руки в нужном положении. И кроме того, через объектив камеры проходила почти невидимая бечевка, с помощью которой можно было поднять флейту в руках юного музыканта.

Ни снаружи, ни из глубины дома не доносилось ни звука. Единственным слабым шумом, который он уловил, с неохотой выбравшись из-под черного покрывала, задержав дыхание и сделав несколько шагов вперед, был едва слышный шорох личинок в разлагающейся плоти, более тихий и равномерный, чем жужжание мухи, неумолкающий и оттого почти не заметный — не настолько, по крайней мере, чтобы помешать его созерцанию.

Запах, кажется, еще усилился… Этот отвратительный дух тления становился все ощутимее с каждым днем, и если не принять мер, то в ближайшее время он, скорее всего, просочится и за пределы студии… Гниющие внутренние органы источали собственные запахи, которые затем сливались в настоящую симфонию разложения… Чтобы хоть немного уменьшить ее воздействие, приходилось смазывать ноздри лавандовой эссенцией, поскольку держаться на достаточно большом расстоянии от постепенно приходящей в негодность модели не получалось.

Но такое неудобство являлось составной частью испытаний, которые ему нужно было выдержать, — испытаний, без которых любая творческая деятельность теряет всякую цену. Любое произведение искусства может появиться лишь в результате усилий и страданий.

Он снова нырнул под темное покрывало, и собственное дыхание, размеренное и согревающее, его успокоило. Глядя одним глазом в объектив, он полностью сосредоточился на воплощении своего замысла, отмечая достоинства и недостатки исполнения. Выбор точки съемки, ракурса и направления съемки был превосходным, полностью соответствующим оригиналу — с точностью до сантиметра. Поза маленького музыканта из военного оркестра была такой же, как на картине: левая нога выставлена вперед, руки подносят к губам флейту, пилотка слегка сдвинута с наклоном набок.

Черты лица уже порядком расползлись и утратили форму, но их слегка оживляло копошение личинок в глазных впадинах, придававшее взгляду некую странную видимость жизни.

Сегодня он сделал уже четвертую фотографию — они последовательно фиксировали стадии разложения, которое с каждым разом становилось все заметнее, как будто бы он воспроизводил все этапы работы художника, но в обратном порядке — начиная с полностью завершенной картины и продолжая серией эскизов и набросков, все менее четких.