Обсуждаем "Секс в большом городе"

В самой мизансцене этого эпизода заложена метафора альтернативной сексуальной чувствительности. Мы видим, как качели одиноко покачиваются в огромной пустой комнате. Они напоминают сохранившуюся реликвию из секс-темницы Маркиза де Сада, все еще пригодный секс-инструмент тех незапамятных времен. Качели напоминают оружие пыток, прибор из медицинского кабинета врача-садиста или декорации из гинекологического фильма ужасов Дэвида Кроненберга. Кожаный инструмент для пыток вкупе с упоминанием венерического заболевания напоминает музейную инсталляцию, вызывающую сексуальную панику и снабженную дополнительными смыслами: от открытого признания Саманты с ее шокирующим детским безразличием до потенциальных опасностей сексуального самовыражения в эпоху СПИДа.

Зритель уже готов к безрассудным объятиям двух умудренных опытом любовников и сексуальной необузданности героев. Однако события принимают необычный оборот: Сэм неожиданно попадает в комнату страха, в готический особняк сексуального террора. Если бы Саманта вела себя как обычно беззаботно и проявила инициативу в безрассудной любовной игре, то сцена приобрела бы приятный эротический привкус. Но Саманта оказывается не в силах управиться с собственным здоровьем, что вызывает только отвращение и делает сцену монструозной и садистской. Любовные качели превращаются в раскачивающийся маятник, а снаряд для бесконечных эротических турниров — в символ воздаяния, наказывающий Саманту за ее счастливые сексуальные приключения.

Наиболее открыто о щепетильном отношении к гомосексуальному взгляду на мир заявляется в серии «Мальчик, девочка, мальчик, девочка» (3.4.), которая представляет собой целый парад уродцев с сексуальными отклонениями. В этой серии все героини, кроме Саманты, которая, как уже говорилось, играет замаскированного гея, обнаруживают в себе глубоко запрятанные страхи, связанные с собственной сексуальностью. Вот главная разгадка, объясняющая столь трепетное отношение сериала к гомосексуальной чувствительности, а также особое любовное внимание героинь к несимпатичным фрикам. Кэрри встречается с бисексуалом Шоном (Донован Летч) и к своему удивлению обнаруживает, что всерьез обеспокоена его сексуальной поливалентностью, причем настолько, что готова отрицать существование бисексуальности в принципе. Ее точку зрения поддерживают за ужином Миранда и Шарлот. Кульминация наступает, когда Кэрри отправляется на домашнюю вечеринку к Марку (Майкл Медико), бывшему бойфренду Шона, где встречает немыслимое количество фриков с сексуальными отклонениями. Ее пытается поцеловать бисексуалка Дон (Аланис Морисетт), и это становится для Кэрри последней каплей. Она уходит с вечеринки с твердым намерением впредь избегать подобных персонажей неопределенной сексуальной ориентации. Серия «Мальчик, девочка, мальчик, девочка» — открытая манифестация негативного отношения к людям сомнительной сексуальной ориентации, где ненормативная сексуальность рассматривается одним единственно возможным образом — как отклонение. Эта мысль — лейтмотив и последней серии сезона «Кукареку» (3.18.), самой консервативной из всего сериала, где Саманта противопоставляется транссексуалам.

Саманта въезжает в роскошную квартиру в районе «красных фонарей» на Манхэттене и попадает в «город греха» для одиноких городских женщин: Алекс Форрест, антигероиня романа «Роковое влечение» Гленна Клоуза, тоже жила именно тут. Непокорные цветные проститутки — транссексуалы Дестини (Майкл Джефферсон), Чайна (Т.Оливер Райд) и Джо (Карен Кавергерл) досаждают Саманте своими шумными ночными эскападами. После тщетных попыток урезонить их словами, причем Саманта напоминает актрису Барбару Биллингсли, которая в фильме «Аэроплан!» (1980) говорит: «Простите, я не понимаю вас, я говорю на языке джайва», она обливает их водой. Они отплачивают ей тем же: забрасывают ее окно яйцами (интересная метафора), попадая ей в лицо. В конце серии Саманта в пикантном коротком летнем платье жарит на крыше хот-доги и барбекю (еще более интересная метафора), готовясь к большому пикнику, на который она позвала трех своих подруг, соседей и уже ассимилировавшихся транссексуалок.

Финал серии скрывает еще более глубокий уровень тревожащего расизма и гомофобии. Транссексуалы поддразнивают Кэрри; «пожалуйста, съешь же что-нибудь, крошка», и просят ее продемонстрировать всем присутствующим свое безукоризненное тело. Кэрри соглашается, но потом решает представить новую версию джайва, исполненного ранее Самантой, заостряя внимание на белом цвете собственной кожи.