Обсуждаем "Секс в большом городе"

Ребекка Уокер, которой принадлежит сам термин «феминизм третьей волны», пишет во введении к своей книге «В реальности: слова правды о новом лице феминизма»: «Многим из нас кажется, что сегодня быть феминисткой в том понимании слова, какое мы вкладывали в него раньше, означает согласиться с образом жизни, который не позволяет нам быть личностями и многогранными натурами и заставляет прятать истории, если в них есть хотя бы доля несовершенства». Уокер описывает новое поколение феминисток, которое с готовностью ставит под вопрос устоявшиеся нормы прошлого. Она выступает за феминизм, в котором возможны внутренние противоречия и выход за рамки политкорректности.

Ставя под вопрос существующие догмы феминизма «второй волны», феминистки «третьей волны» избегают конкретных предписаний, считая главным индивидуальность и личное понимание феминизма. Параллель просматривается и в жанровых особенностях текстов «третьей волны»: автобиографическое эссе, наиболее распространенная современная форма феминистического письма, имеет мало общего с догматичными манифестами про-шлых поколений. Как отмечают Лесли Хейвуд и Дженнифер Дрейк в книге «Программа третьей волны», «идеология индивидуализма — основная мотивирующая сила в жизни большинства представительниц третьей волны». Выбор индивидуализма как общей идеологии в некотором смысле парадоксален: из истории известно, что женские движения за освобождение, как и любые движения за гражданские права, основывались именно на коллективности, необходимой для достижения политических целей. «Те права и свободы, что женщины отвоевали для нас, и позволили нам стать поколением столь разнотипных личностей, и мы ценим нашу индивидуальность, — пишет Рене Денфельд в книге «Новые викторианцы: что думают молодые женщины о старом феминистическом укладе». — Понятие сестринства редко привлекает женщин моего поколения, хотя нас связывают общие заботы и стремления». Так Сестринство с большой буквы едва ли уместно сегодня, его все чаще заменяет менее масштабное сестринство в виде женской дружбы — как в «Сексе в большом городе».

Феминизм, опирающийся на индивидуальность, низводится до одного главного вопроса: вопроса выбора. Подобная форма феминизма «третьей волны» — в самом его упрощенном варианте — вполне подходит для телевидения, для которого характерно рассматривать политические или социальные вопросы на уровне отдельной личности, а не призывать к коллективным действиям или глобальным изменениям. Как отмечает Элспет Пробин, в телевизионных программах, которые затрагивают вопросы феминизма, сам феминизм картонно сводится к идеологии выбора — «выбора, свободного от ответственности за политические и социальные последствия самого акта выбирания». На протяжении шести сезонов «Секса в большом городе» сюжетную линию сериала связывают именно индивидуальные решения в жизни героинь: от выбора сексуальных партнеров до выбора карьеры, материнства и брака. В серии «Если бы да кабы» (4.11.) Миранда внезапно узнает, что беременна. Она назначает дату аборта, и ее решение вызывает бурную дискуссию подруг. Саманта признается, что у нее было два аборта, у Кэрри — один. Миранда решает оставить ребенка и таким образом не нарушает табу на изображение аборта на экране. Тем не менее, само обсуждение аборта в сериале показано откровенным и безболезненным, что определенно очень прогрессивно для американского телевидения, и эта дискуссия вновь возвращает нас к теме ответственности. Феминизму в «Сексе в большом городе», как и феминизму «третьей волны», определенно не хватает масштабной политической программы, он сфокусирован исключительно на влиянии личного выбора на жизнь конкретного человека.

Эта концепция бурно обсуждается в серии «Время и наказание» (4.7.): Шарлот, директор престижной арт-галереи, решает уйти с работы, чтобы попытаться завести ребенка. Ее подруги не поддерживают ее решение и высказывают лишь жалость к ее новой жизни, которая кажется им ограниченной. По их мнению, сидеть дома и ждать, пока ты станешь мамой, просто невозможно. Шарлот защищает свое решение, обращаясь к Миранде:

Шарлот: Женское движение ратует за право выбора. И если я выбрала бросить работу, таков мой выбор.

Миранда: Женское движение. Господи прости. Я даже еще кофе не пила.

Шарлот: Это моя жизнь и мой выбор!.. Я сделала выбор! Я сделала свой выбор!

С первого взгляда, главное в диалоге — заявление Шарлот о том, что выбор — главная цель женского движения. С другой стороны, прослеживается и другая мысль, что феминизм — это не только свобода выбора, каким бы он ни был. Миранда, Кэрри и Шарлот не одобряют выбор Шарлот только потому, что она сделала выбор. Их реакция на решение Шарлот, а также оценка их собственного выбора — карьеры, которая придает смысл их жизни, — может расцениваться как критика поверхностного понимания феминизма. Главное в этой сцене — неоднозначность решения Шарлот оставить работу и выбрать традиционный жизненный путь. Кристин Дэвис комментирует: