Обсуждение книги Т.И. Ойзермана «Марксизм и утопизм»

Прослеживая эволюцию взглядов Маркса и Энгельса на революцию, Т.И. Ойзерман приходит к выводу, что мысль о необходимости пролетарской революции сформировалась у них под впечатлением картины бедственного и все более ухудшающего положения рабочего класса в странах современного им капитализма – прежде всего в Англии. Хорошо известная из «Капитала» идея «абсолютного и относительного обнищания пролетариата», уже в конце XIX в. обнаружившая свою фактическую и теоретическую несостоятельность, стала для Маркса, как считает Теодор Ильич, важнейшим политическим аргументом в пользу такой необходимости. Революция нужна не потому, что производительные силы при капитализме перестали развиваться, а накопление капитала стало сокращаться, а потому, что рост капиталов сопровождается ростом нищеты трудящегося населения, ставящим его на грань катастрофы, практически голодного вымирания. Спасением от катастрофы может быть только пролетарская революция. Подобное обоснование ее необходимости, конечно, легко оспаривается по нынешним временам.

В заслугу Марксу и Энгельсу в зрелый период их жизни Т.И. Ойзерман ставит высказанное ими предположение о возможности при благоприятных условиях завоевания рабочим классом политической власти не революционным, а мирным путем – посредством участия в демократических выборах. Демократия с ее всеобщим избирательным правом и парламентаризмом уже в границах буржуазного общества может быть использована для социалистических преобразований – идея, давшая начало «демократическому социализму», ставшему программной установкой многих современных социал-демократических партий. Главу о революции Т.И. Ойзерман заканчивает своеобразным апофеозом в честь современной социал-демократии на Западе, отказавшейся от революционных методов ведения политической борьбы и вставшей на путь социалистических преобразований в рамках самого капиталистического общества. Идею насильственного овладения рабочими государственной властью, коль скоро она уже существует в демократической форме, он относит к безусловно утопическим. Насилие оправдано в борьбе с тиранией, но не там, где демократия уже победила.

Здесь напрашивается следующий вывод: последней революцией, имеющей хоть какой-то исторический смысл, может быть только буржуазно-демократическая революция. Революция оправдана лишь как способ перехода от деспотии (абсолютистской или самодержавной) к демократии, после чего наступает время мирного, эволюционного развития. Любая попытка социального реформирования революционным путем в этих условиях и есть самая большая утопия. Если вначале Маркс и Энгельс и считали, что политическая демократия может быть завоевана в полной мере только в результате пролетарской революции, то затем они пришли к выводу, что и в своей буржуазной форме она может стать методом решения встающих перед обществом социальных проблем, включая переход к социализму. Подобный вывод, по мнению Т.И. Ойзермана, не был понят и принят Лениным и большевиками, что стало причиной разыгравшейся в России трагедии, окончившейся сначала гибелью демократии, а затем и крахом «реального социализма».

Вывод этот ставит, однако, под сомнение правомерность осуществленной большевиками Октябрьской революции. Как в таком случае относиться к ней – как к ошибке (или злому умыслу) большевиков или как к тому, чего нельзя было предотвратить никакими силами? В книге об этом прямо не сказано, но такой вопрос неизбежно напрашивается. Попробую высказать свое мнение на этот счет. Вопрос, видимо, в том, являлся ли Октябрь действительно пролетарской и социалистической революцией или был ею только по названию, данному ему большевиками?

Русская революция, определившая собой лицо XX века в России, началась, как известно, не в Октябре и осуществлялась силами не одних только большевиков. За 12 лет, начиная с 1905 года, в России произошло три революции, из которых первая закончилась поражением. Февраль дал победу умеренно-революционным силам, Октябрь – радикальным. Он лишь довел до конца революционный процесс, начатый в Феврале. Революция в своем движении как бы описывает полную дугу от короткой «демократической увертюры» (термин Питирима Сорокина) до грозного финала однопартийной диктатуры. Таков закон любой революции. Здесь некого винить, кроме самой революции. Раз она случилась, все остальное неизбежно. Не большевики, а начавшаяся в России революция предрешила такой финал. Н.А. Бердяев был прав, когда писал, что большевики были не творцами, а орудием революции, которая всегда идет до конца.