Обсуждение книги Т.И. Ойзермана «Марксизм и утопизм»

По версии Т.И. Ойзермана, эти взгляды претерпели в течение жизни их авторов существенную эволюцию, причем в сторону смягчения, ослабления свойственного им вначале революционного духа. В период своей творческой зрелости Маркс и Энгельс – менее революционно настроенные мыслители, чем в молодости, более привержены демократическому пути развития. Пройти до конца дистанцию, отделяющую демократию от революции, они так и не смогли, что стало причиной определенной противоречивости и непоследовательности в их высказываниях и утверждениях. Восприняв, например, от бабувистов и бланкистов понятие «диктатуры пролетариата», Маркс и Энгельс истолковали его в отличие от них не только как насильственное подавление одного класса другим, что по сути является зеркальным отражением буржуазной диктатуры (примером чего для них был бонапартизм), но и как завоевание рабочим классом самой широкой политической демократии. «Диктатура пролетариата», в их представлении, тем и отличается от диктатуры буржуазии, что, будучи властью большинства, не нуждается в диктаторском режиме с его репрессивно-бюрократическим и военным аппаратом подавления, строится на основе всеобщего избирательного права, разделения властей, равенства всех перед законом, гражданских и политических свобод. Само это понятие наполнялось у них демократическим содержанием, отличающим его от понятия «буржуазная демократия» лишь более широким пониманием демократических принципов и законов. Впоследствии многие западные марксисты, как и все социалистическое движение на Западе, вообще откажется от идеи диктатуры пролетариата, предпочтя ему идею демократического – правового и социального – государства.

Не то в России. В интерпретации Ленина диктатура пролетариата – не только главное в марксизме, но идея с упором не столько на пролетариат, сколько на диктатуру. Родившиеся в период первой революции Советы, мыслившиеся первоначально как будущая форма государственной власти трудящихся, постепенно уступят свое место диктатуре партии, подмявшей под себя на практике и Советы. Диктатура пролетариата оказалась в итоге властью даже не класса, а партии, никем, естественно, не избираемой во власть и потому осуществляющей ее сугубо диктаторскими методами. По существу, партия подменила собой государство, а внутрипартийная дисциплина с ее принципом «демократического централизма» и идеологическим монизмом стала нормой всей общественной и политической жизни. Это и было главным политическим открытием ленинизма и большевизма – чем-то принципиально новым, небывалым во всей предшествующей истории политической мысли. Ничего общего с марксизмом это открытие не имело.

Обо всем этом подробно и обстоятельно говорится и в книге Т.И. Ойзермана. Сказанное им можно подытожить следующим образом: перейти к социализму путем насильственного завоевания власти, посредством партийной или какой-либо иной диктатуры, практически невозможно. Результат будет прямо противоположным. В той мере, в какой марксисты сохраняют веру в возможность изменения общественного строя и перехода к социализму революционными и диктаторскими методами, они остаются утопистами или, как в России, решают совершенно другую задачу. Вопрос, следовательно, в том, как перейти к социализму демократическим путем, т.е. без всякой диктатуры и насилия. Или сама идея такого перехода является утопией?

Здесь мы подходим к главному. Разговоры о завоевании власти рабочим классом революционным или мирным путем, о том, какой может и должна быть эта власть, теряют смысл, если то, во имя чего она берется, является ложной задачей. Если социализм (тем более коммунизм) так и остался утопической идеей, то и весь марксизм следует считать чистой утопией. Книга заканчивается главой о марксистском понимании социализма, но я сделал бы ее первой, поскольку от того, как понимается социализм, зависит и все остальное.

Пытаясь разобраться в сути и смысле социалистической идеи, необходимо прежде всего освободить ее от тех идеологических наслоений, которые во многом были продиктованы нашим недавним прошлым, в частности, сталинским мифом о «победившем социализме». Через двенадцать лет после смерти Ленина Сталин объявил социализм «в основном» построенным, выдав за него систему полуфеодального принуждения к труду и государственного насилия над личностью. Идея была отождествлена с реальностью. Социализм был приравнен к его сталинистской версии, и с тех пор воспринимается многими – как противниками социализма, так и его защитниками – как синоним сталинизма. Те и другие свято верят, что жили при социализме, что никаким другим он быть не может.