Обучать игрока (ЛП)

— Пожалуйста. Как дела? — Она единственная, кто знает о Джордане. Я столкнулась с ней, когда пришла домой в субботу вечером, и сломалась, как только увидела ее. Мне нужно было кому-нибудь рассказать, чтобы перестать надеяться, что это был всего лишь плохой сон.

— Хорошо. Ужасно. Зависит от минуты.

Хоккейная команда уехала из города на выездную игру, но это не мешает мне представлять его на каждом углу, пока мы добираемся до центра кампуса. От каждой темной шевелюры и задом наперед кепки у меня учащается пульс и скручивает желудок. Он повсюду и нигде, и я не могу решить, что более разрушительно.

— Ты уже говорила с Вайолет?

Я не отвечаю, но бросаю на нее пронзительный взгляд — это все, что ей нужно.

— Ей тоже больно. Тебе следует поговорить с ней.

— И услышать, как она расскажет мне, в чем она была права? Нет, спасибо.

— Ну давай же. Ви бы этого не сделала.

Я не совсем уверена. Даже не уверена, что не заслуживаю этого. Я думала, что то, что у меня было с Джорданом, сильно отличалось от того, что было у нее с Гэвином. Неприкасаемо даже. В этом проблема влюбленности. Она заставляет вас чувствовать себя непобедимым. Или, может быть, в этом вся проблема, когда ты влюбляешься в кого-то вроде Джордана.

Когда занятия заканчиваются, я задерживаюсь в кампусе, избегая дома. Я иду в книжный магазин и осматриваюсь, но товар «Вэлли Хоккей» напоминает мне о нем. Оттуда я иду в художественную лабораторию и достаю альбом для рисования, но после сорока пяти минут, пока я держала карандаш в блокноте, у меня не возникло желания что-либо нарисовать. Моя творческая муза топит свои печали в бутылке «Огненного шара».

Не видя убежища, я возвращаюсь домой. Сидя на полу рядом с кроватью, я просовываю руку и осторожно вытаскиваю коробку конфет. Я не открываю ее, просто смотрю на нее, пытаясь представить, как Джордан бросает вещи внутрь.

Я скучаю по нему и очень, очень ненавижу это.

Он знал, что мне нравится Лиам, и намеренно держал нас отдельно. Я привыкла к тому, что меня игнорируют, и это по-своему причиняет боль. Но быть замеченной и быть недостаточно хорошей — это жестоко.

Мне даже не хотелось бы, чтобы Лиам пригласил меня на свидание, но я ненавижу, что Джордан забрал это у меня. Это было не его место. Он сделал что-то, что, как он знал, причинит мне боль, а затем сознательно обманул меня, бросившись перед Лиамом и притворившись, что ему нужна моя помощь.

Все те ночи знакомства с ним, которые я держал так близко к сердцу. Я не могу не оглядываться назад на каждую встречу и сомневаться в том, что он говорил и делал. Как он мог это сделать? Как он мог поцеловать меня и сказать такие приятные вещи, не сказав мне об этом?

Я злюсь на него, но я злюсь и на себя тоже. Я игнорировала все мысли о том, что мы вместе не имели смысла. Неужели я действительно думала, что самый крутой игрок в университетском городке проводит со мной все это время, потому что я ему искренне нравлюсь? Боль в груди дает мне ответ.

Оставив коробку нетронутой, я спускаюсь вниз и выхожу на задний двор. Музыка звучит в соседнем доме, и голоса доносятся через забор. Сейчас рано, и вечеринка идет не на полную громкость, но она заглушает мои шаги, когда я иду через двор к домику на дереве. Мое любимое место разрушено воспоминаниями, из-за которых я чувствую себя дурой.

Моя грудь поднимается и опускается, а дыхание учащается. Мои шаги медленны и размеренны, мое тело дрожит. “Я ненавижу его. Я ненавижу его. Я ненавижу его.”

Я люблю его.

Мои пальцы обхватывают лестницу. Я сжимаю дерево и тяну, желая снести все это голыми руками. Оно не сдвигается с места.

Так близко к забору я отчетливее слышу вечеринку — смех, веселую болтовню и пьяные визги восторга.

Я хватаюсь за лестницу до тех пор, пока костяшки пальцев не побелеют, а ладони не покалывают. А потом я открываю рот и кричу.

Я кричу до тех пор, пока в горле не пересохнет и не останется ни звука.

Я кричу, пока снова не стану собой. Тихой Дейзи.

31

ДЖОРДАН

Мы возвращаемся в Вэлли поздно вечером в среду, и тренер дает нам перерыв на тренировку в четверг.

Отдыхай, напивайся до потери сознания, бла бла.

За часом питания юследует поход в бар, а затем мы направляемся в квартиру МакКаллума. Я не нашел той точки опьянения, которая заставляет меня забыть о Дейзи и зияющей дыре там, где должно быть мое сердце, но я нашел ту точку, которая делает ее тупой, размытой болью.

На самом деле у меня нет настроения ни играть в карты, ни видеоигры, ни даже разговаривать, поэтому я выхожу на заднюю террасу. Кто-то вывел сюда динамик, и девушки танцуют большой группой.

— Привет — говорит Даллас, когда я падаю на стул рядом с ним. Он смотрит на бутылку «Огненного шара» в моей руке. — Могу ли я это выпить?

— Это все мое, — говорю я и подношу его к губам. Виски с корицей скользит мне в горло. Это та же самая бутылка, которую мы с Дейзи делили, и я сам выпью до последней капли, если только она не попросит выпить.