Обучение Элис Уэллс

— Эй, не будь так самокритична. Всякое бывает, иногда нас затягивает в трясину так глубоко, что до лучшего в жизни уже не достать. Дай мне руку.

Он протягивает свободную ладонь между нашими сиденьями. Его длинные пальцы застывают в ожидании, как шипы венериной мухоловки.

— И что мне с ней делать? — спрашиваю я.

Раник закатывает глаза.

— Просто вложи свою чертову руку в мою ладонь.

— И как это поможет?

— Ты всегда задаешь столько вопросов? В первую очередь тебе нужно привыкнуть касаться парней. Так что давай.

— Я привыкну к этому с Тео.

— Как пожелаешь, — говорит он, но руку не убирает. — Как ты собираешься держать за руку парня, который тебе нравится, если даже не можешь прикоснуться к тому, кого ненавидишь? Так мы далеко не уйдем, сразу могу сказать.

— Не используй это как предлог, чтобы затащить меня в постель, — огрызаюсь я.

— Воу, притормози. — Раник съезжает на обочину и с упреком смотрит на меня. Это так разнится с его обычным добродушным выражением лица. — Ты правда считаешь, что у меня такие намерения? Мы всего лишь подержимся за руки, принцесса, а не потрахаемся.

— Ну извини, просто у тебя репутация человека, который тащит в постель все, что движется. И почему ты все время называешь меня принцессой? Это дико раздражает.

— Потому что ты и есть принцесса! Ты никогда не трахалась, не целовалась и никого не касалась. Ходишь по университету с таким видом, будто ты из другого мира. Ты чертовски умная, высокая, красивая и величественная. Люди тебя побаиваются. Если не принцесса ведет себя так, тогда не знаю, кто.

Я открываю рот, чтобы возразить, но от шока слова не идут. Вот какой меня видят люди?

Раник фыркает.

— Слушай, я не… черт, я не пытаюсь затащить тебя в постель. Поверь, есть куча девчонок, которые жаждут со мной переспать, поэтому ты мне для этого не нужна, окей? Я изо всех сил постараюсь быть профессионалом, чтобы научить тебя. Но обучение включает в себя и опыт. Реальный опыт.

Я киваю.

— Лабораторные исследования доказали, что наиболее эффективной и долговременной является мышечная память.

— Вот и чудно. Рад, что мы пришли к согласию. Я знаю, что не нравлюсь тебе, ты считаешь меня глупым, мерзким, неприятным и еще бог весть каким, но доверять мне придется. Моя раскованность приведет тебя к Тео, ясно? Так что работай со мной, принцесса, пожалуйста.

— Тогда пообещай одну вещь.

— Какую?

— Что не попытаешься со мной переспать.

Раник вздыхает.

— Обещаю. Ты даже не в моем вкусе, окей?

— Хорошо, ты тоже не в моем вкусе.

Ухмыльнувшись, он вновь заводит машину и выезжает на дорогу.

— Похоже, теперь мы согласны с тремя вещами в этой вселенной. Кто бы мог подумать.

Через четыре светофора Раник, громко ругаясь, выключает радио, по которому играет классическая опера, и я несмело вкладываю в его руку свою. Моя кожа такая холодная по сравнению с его пылающим теплом. Я чувствую каждую мозоль на его ладони, каждый изгиб и линию. Это так отличается от нашего рукопожатия.

— Руки на самом деле очень чувствительны, верно? — произносит Раник, глядя на дорогу. — Касание ладоней заводит намного сильнее, чем ты думаешь. Все построено на держании и сжатии. Если он тебе нравится, не будь слишком очевидной. Но и не включай неприступность. Сожми мою руку.

Я сжимаю, и он резко ее отдергивает.

— Нет, не так. Слишком сильно. Ты должна быть нежной, но твердой, вот так. — Раник протягивает ладонь и легко переплетает наши пальцы. — Видишь? Теперь попробуй сама.

Я медленно повторяю все движения, но цепляюсь большим пальцем за рычаг переключения передач и в панике случайно тяну его на себя. Раздается визг тормозов, и в салон проникает запах горелых покрышек, но Раник быстро возвращает рычаг на место и останавливает машину.

— Я… мне так жаль…

Раник ухмыляется в ответ.

— Ха, только посмотри на свое лицо, это бесценно.

— Рада, что мой тихий ужас от приближающейся смерти тебя забавляет, — язвлю я.

— Расслабься. Я вожу с тех пор, как смог дотянуться до руля, мелкие перебои вроде этого — пустяки. Просто хотел тебя немного напугать. Было приятно увидеть, как ты изменилась в лице, знаешь ли. Настоящее выражение, а не то одинокое и грустное, с которым ты вечно ходишь.

Одинокое? Грустное? Я смотрюсь в боковое зеркало. Совершенно нормальное у меня лицо.

— В общем, — Раник откашливается, — у тебя почти получилось. Попробуй снова. В этот раз без попыток нас убить.

Мое сердце еще бешено колотится от пережитого опыта, но я снова вкладываю руку в его ладонь и с облегчением выдыхаю, когда наши пальцы переплетаются.

— Не все потеряно. — Его глаза искрятся, а пальцы, нежно скользя, усиливают хватку. — Вот так немного более интимно. Это означает, что между вами что-то есть. Типа любовь. Поэтому, может, ты захочешь приберечь это на потом.

— Понимаю, — задумчиво произношу я, глядя на наши сплетенные пальцы. — Даже не думала, что у простого соединения рук столько разных значений.

Я чувствую на себе взгляд Раника, но когда поднимаю голову, парень отворачивается к дороге и, прочищая горло, вырывает руку из моей ладони.